Фразеология держит руку на пульсе

1-4 декабря мне довелось участвовать в международной конференции "Слово. Текст. Время", прошедшей в Щецине (Польша) и Грайфсвальде (Германия).

"Слово. Текст. Время" - один из крупнейших форумов лингвистов Восточной Европы, занимающихся проблемами фразеологии и идиоматики. Прошел он уже в одиннадцатый раз с благословения Фразеологической комиссии Международного комитета славистов и Института русского языка им. B.B. Bиноградова PAН (Россия).

На этот раз в конференции приняли участие ученые из Польши, России, Германии, Болгарии, Хорватии, Словакии, Чехии, Казахстана. Представлять Великий Новгород в такой компании я считал большой честью для себя и был несказанно рад, когда тема моего доклада получила одобрение оргкомитета - как правило, этот форум берет в расчет актуальные, передовые проблемы сегодняшней лингвистики.

Чем же живет фразеология сегодня? Помимо новых открытий в традиционных для идиоматики областях, таких как категории пространства, времени, отрицания, формирующих мироощущение человека, пришла пора и новых тем, тем ХХI века. На повестке дня - вопросы гендерной фразеологии, фразеологизмов в политике, оценки использования фразеологии с точки зрения противоборства экстремизму, в лингвистической экспертизе.

Популярная ныне гендерная тема, то есть тема социального пола, в идиоматике получает необычную реализацию.

Если в социальных науках тема гендера - зачастую предмет различных спекуляций феминистского толка и средство выбивания грантов из заинтересованных организаций, то в науке о языке, где все основано на количественном анализе имеющегося материала, подтасовки идеологического плана сделать сложнее. Да, язык патриархален в своей основе, но противоречия между мужским и женским началом, выраженные в языке, гораздо меньше, чем, к примеру, социальные и межвидовые.

Оценки, положительные и отрицательные, увязываются как с мужским, так и с женским родом, и нет никаких оснований говорить о том, что в языке есть какой-то сексизм, который требуется кровь из носу преодолеть немедленно. Гораздо нелепее выглядят попытки языковых горе-реформаторов выхолостить жизненные противоречия при помощи политкорректных формулировок, превратить живой язык в стерильную словесную жвачку.

В североамериканской социальной практике уже додумались до понятия о пяти полах, об обезличенных формулировках типа "родитель 1" и "родитель 2". Следующий шаг, который, в принципе, уже сделан наиболее "передовыми учеными" - рассмотрение ребёнка как "агрессивного инородного тела, вторгающегося в тело женщины" и "необходимости создания специальных инкубаторов для контролируемого размножения человеческих особей", каковые инкубаторы якобы освободят женщину для активной социальной жизни и карьеры.

Язык, как следует из анализа материала, оказывает активное сопротивление подобным античеловеческим экспериментам - искусственные формулировки не приживаются, отвергаются говорящим сообществом.

Другая широко обсуждаемая тема - фразеология в политике. Фразеология сегодня - это средство создания политического имиджа; политик, искусно владеющий идиоматикой, как правило, более успешен и популярен. При этом, конечно, очень часто фразеология становится средством языкового манипулирования массами, а яркие, образные формулировки помогают кое-кому скрывать свое идейное testimonium pauperitas (свидетельство о бедности). Уметь обнаружить и уличить демагога, политического шарлатана - качество, которое сегодня необходимо каждому образованному и общественно активному человеку. А без видения механизмов действия языка, в которых роль идиоматики - самая активная, это невозможно.

Эти и многие другие проблемы обсуждались на конференции в течение четырех дней. Отмечу добрую атмосферу, сложившуюся на конференции, которой, как и во время оно, не мешали никакие политические нюансы.

Не могу также не поделиться впечатлениями о самой поездке и работе университетов Щецина и Грайфсвальда.

Оба города относятся к Балтийскому региону. Щецин - порт, и хотя он находится всего лишь на берегу залива, вся его жизнь связана с морем. Об этом свидетельствует его промышленность, памятные знаки, стоящие там и сям по городу, постоянные соленые ветра и проливные дожди, не дававшие нам покоя.

Щецинский университет чем-то напоминает Новгородский по структуре - он состоит из ряда институтов, здания которых разбросаны по всему городу. Нас принимал, к примеру, Институт славистики, занимающий красивый четырехэтажный дом красного кирпича.

Грайфсвальд - вообще университетский город, город молодежи. Практически все жители передвигаются на велосипедах. Одна маленькая деталь - велосипедные дорожки в Грайфсвальде шире, чем пешеходные, и не отделены от них нарисованными линиями, а просто сделаны из другого материала.

Деятельность обоих университетов заряжена на получение научного результата. Польша и Германия - страны, умеющие считать деньги, поэтому любая ставка профессора периодически становится предметом баталий между сторонниками экономии средств и расширения деятельности. Однако главным аргументом при этом является не пресловутое соотношение числа студентов к единице педсостава, а научный результат. Все студенты занимаются наукой. Во время конференции были представлены сразу два словаря идиом, написанные студентами и изданные Грайфсвальдским университетом. Вообще научная жизнь, в чем бы она не выражалась, - в издании книг, в поездках на конференции - финансируется стабильно и без вопросов. Оба университета - во многом образец правильного отношения к миссии вуза - быть цитаделью знаний, а не вести разговоры об этом.

Получилось так, что моя поездка на конференцию совпала по времени с выборами в Государственную думу. Совершить свой гражданский долг я поехал в Берлин, в посольство России. И наткнулся там на огромнейшую очередь, к которой организаторы выборов оказались явно не готовы. Казалось, весь русскопаспортный Бранденбург собрался в одном зале. Многие не видели Родины по 15-20 лет, спрашивали, как там у нас дела, не очень ли давит авторитарный режим. Все, как один, утверждали, что такого наплыва избирателей не было никогда. Значит, наши люди за границей все же на что-то надеются.

Будем надеяться на перемену ветров и мы.