Наука есть стремление к неведомому

Петров Михаил Николаевич, доктор исторических наук, профессор, академик Академии военно-исторических наук, член-корреспондент Международной академии наук педагогического образования, заведующий кафедрой теории и истории государства и права.

Петров Михаил Николаевич, доктор исторических наук, профессор, академик Академии военно-исторических наук, член-корреспондент Международной академии наук педагогического образования, заведующий кафедрой теории и истории государства и права.

Недавно преподаватели юридического и исторического факультетов поздравили его с 60-летием. Из этих лет более сорока отдано изучению отечественной истории.

- Я родился в семье кадрового офицера, и нашей семье пришлось немало поездить по Советскому Союзу. Когда в 1960 году мы приехали в Новгород, то он сразу меня заинтересовал. А когда пошел в музей, то поразился древностям и "заболел" историей. Записался в археологический кружок, принял участие в раскопках.

Считаю, что мне очень повезло - уже школьником я твердо определился: буду только историком. И занимаюсь любимым делом всю жизнь.

Год работал в музее, общался с сотрудниками, многие из которых начали там работать еще до войны или в первые послевоенные годы. Люди удивительные - прекрасные специалисты, бессребреники, бесконечно преданные делу. Те знания по истории и древнерусскому искусству, в которые они посвятили меня, стали серьезной базой. Так что на исторический факультет педагогического института я поступил осознанно. И в 1980 году пришел в Alma mater уже новом качестве - старшим преподавателем, кандидатом исторических наук.

Работая десятилетия на территории Антониева монастыря, не перестаю поражаться: уникальное, удивительное пространство! Чувствуется аура духовности, науки. Кажется, ею пропитан воздух. Нет в России иного места, где бы почти три сотни лет беспрерывно давали молодежи знания. Духовная семинария, учительский и педагогический институты, университет.

Читаю лекции в тех аудиториях, где сидел на студенческой скамье. А это, согласитесь, обязывает к максимальной отдаче.

- Вы ведете курсы и на юридическом, и на историческом факультетах. Как совмещаете?

- Давно известно, что самые перспективные изыскания находятся на стыке разных научных отраслей. Моя кандидатская диссертация посвящалась истории партии социалистов-революционеров, чтобы разобраться в ней, требовались серьезно постичь политические и государственно-правовые учения. В кончине партии эсеров ведущую роль сыграли органы ВЧК. Отсюда потянулась ниточка к новой тематике, которая переросла в докторскую диссертацию по истории органов госбезопасности первого советского десятилетия. Накопленные знания стали фундаментом моей нынешней преподавательской работы. И в этом - особенность вузовского обучения. Преподаватель обязан заниматься наукой и передавать новейшую информацию своим ученикам.

- Что привлекает Вас в научном поиске?

- Тайна. Наверное, стремление к неведомому сохранилось от моего юношеского увлечения археологией: при раскопках никто не знает, какие находки преподнесет очередной слой земли. Так и в истории. Открываешь архивную папку, которая десятилетиями невостребованной лежала на полке, и оживают люди и события давно прошедших времен.

И в этом отношении мне вновь повезло. Четверть века назад я получил допуск к архивам госбезопасности. "Хранить вечно" - название этой книги, полностью базировавшейся на закрытой информации и вышедшей ровно двадцать лет назад, повторяло мало кому тогда известный гриф в верхнем правом углу дел ВЧК-КГБ. Ниже располагался другой гриф - "Совершенно секретно". Все документы и факты, которые мне удалось обнаружить, давным-давно были изъяты из открытого доступа. Соответственно, новыми были результаты и выводы.

Работал я в региональных и центральном архивах ФСБ. Повидал и узнал многое, и все же зачастую нахожу такие свидетельства, от которых даже у меня дух перехватывает.

- Многое, вероятно, дает общение с коллегами?

- Десять лет назад в ФСБ России пригласили на конференцию немногочисленных исследователей истории органов безопасности. В основном ими оказались преподаватели Академии и региональных учебных заведений ФСБ. Без погон было всего несколько человек, из них только я - "свеженький" доктор наук. Целью собрания стал поиск новых подходов к изучению предмета наших исследований, которые должны базироваться на объективной, строго научной основе, опирающейся на широкий круг источников. Конференция переросла в ежегодные "Исторические чтения на Лубянке". На издательско-полиграфической базе нашего университета вышло в свет девять сборников выступлений их участников.

Я убедился на собственном опыте и на последних "Чтениях" поделился мыслями о том, что историю советского периода нельзя изучать без привлечения материалов спецхранения. Известный афоризм Владимира Дмитриевича Набокова "История России есть история полиции" можно перефразировать: "История СССР есть история госбезопасности". Увы, такова специфика нашей страны, в государственно-правовой структуре которой органы безопасности занимали неподобающее, гипертрофированно важное место.

Они контролировали буквально все: от оборонных разработок до политического и морального климата в студенческой группе или на кафедре. Без знания "чекистского следа" любые исследования будут односторонними.

На каждой конференции звучит масса информации, добытой в архивах. По возвращении в Новгород "по горячим следам" вношу дополнения и коррективы в конспекты спецкурсов "Органы госбезопасности в истории России" для историков и "Государственные преступления" - для юристов.

- Значит, изучай архивные материалы, и откроется подлинная история страны?

- Бесспорно. За последние годы опубликованы сборники документов, изданы монографии по многим проблемам. Розыск источников не прекратится никогда. Но: Проблема в ином. Требуется осмысление и обобщение накопленной информации на основе новых подходов. Что я имею в виду? Нужно не описывание добытой фактуры с тривиальными выводами, а поиск глубинных, истинных корней хорошо, казалось бы, известных явлений.

Например, история ВЧК изучена настолько, что на "Чтениях" договорились: не терять времени на заслушивание сообщений о том, как в отдельных регионах возникали и действовали чекистские службы. Следует искать ответы на вопросы: почему возникла спецслужба, кому нужна была ее такая изначальная самодостаточность и исключительность, что спустя всего год возникла широкая дискуссия о прямой угрозе для революции со стороны этого всеобъемлющего учреждения? Ведь будущий монстр НКВД был создан, по сути, не Сталиным.

Это, в общем-то, частный вопрос. Однако мы только начинаем постигать причины и механизм свержения самодержавия, говорим о реальных силах, стоявших за актом отречения. Или что можно внятно сказать о причинах Октябрьской революции? Не могу же я студентам серьезно говорить о революционном кризисе. Помните? "Верхи" не могут, "низы" не хотят: Глубины события, происшедшего 90 лет назад, мы как не представляли, так и не знаем по сей день.

Возьмем политические репрессии периода "ежовщины". Документы известны, в "Книгах памяти" названы имена всех невинно убиенных.

За полвека после ХХ съезда КПСС кем только ни писано-переписано о терроре. Кто-то действительно пытался разобраться в явлении, кто-то стремился заработать политическое имя и деньги. Начинали от личностных качеств параноика-генсека, заканчивали преступностью всего коммунистического режима. Не удовлетворяют меня поверхностные объяснения. Только что прочитал студентам лекцию на эту тему и завершил ее тем, что не могу ответить на главный вопрос: почему в нашей стране произошли эти страшные события?

С одной стороны, очевидна причина "московских процессов" с осуждением бывшей партийно-государственной верхушки, которая собственными руками создала систему, погубившую ее. Причину эту назвал еще в конце ХVIII века председатель Законодательного собрания Франции Пьер Верньо, ставший одной из первых жертв якобинского террора: "Революция подобна Сатурну: она пожирает собственных детей".

С другой стороны, почему репрессии приняли массовый характер? Почему были уничтожены сотни тысяч простых рабочих, крестьян, интеллигентов, не имевших отношения к верхушечной борьбе? Кому нужна была такая подлинно народная трагедия? Чем глубже вгрызаешься в толщу знаний, тем больше вопросов и меньше ответов...

- Однако сейчас полки книжных магазинов ломятся от литературы на исторические темы. Вот где раздолье для студентов!

- Составьте список литературы для самостоятельной работы студентов и поймете, что подавляющая часть этого изобилия по немыслимым ценам - откровенная макулатура. В лучшем случае - компиляция. В большинстве - беззастенчивая и наглая ложь или безудержная фантазия. Пишут несколько человек, имена которых я называю студентам и категорически не рекомендую брать в руки их писания. У каждого за год выходят по 5-6 книг: о Николае Втором и Брежневе, о разведке и Коминтерне, о Наполеоне и Ягоде:

Такие авторы держат нос по рыночно-конъюнктурному ветру. Праздновали 60-летие Победы, и появились опусы о гении генералиссимуса, без которого бы победы не было, о непревзойденной боевой технике, от которой противник не успевал разбегаться, вспомнили даже совсем замшелые "десять сталинских ударов". Знакомо: "Россия имеет непредсказуемую историю"? Вот только к науке истории все эти "творения" не имеют никакого отношения.

- Из-под Вашего пера вышло более 200 публикаций, в том числе 12 книг, Вы имеете степени, звания и награды. Что дальше?

- Главное - не останавливаться. У меня замечательные студенты, и мои занятия должны быть их достойны. Лекции по основным дисциплинам и спецкурсы нужно постоянно дополнять, научно и методически шлифовать. Надеюсь на толковых аспирантов. На подходе и следующая книга - число 13 для меня счастливое: