Шведский парадокс

13 октября был объявлен очередной лауреат Нобелевской премии по литературе и в очередной раз выбор Шведской Академии вызвал недоумение

Британец Гарольд Пинтер (р.1930) известен в первую очередь как автор нескольких десятков пьес (в России - в постановках Владимира Мирзоева) и стихотворений общественно-политического характера.

В отличие от прошлогоднего лауреата - скандальной австрийской писательницы Эльфриды Елинек - кандидатура Пинтера кажется гораздо более солидной. Однако недоумение остаётся - достаточно ли написать стихи о войне в Ираке, чтобы войти в историю литературы? Но нобелевский комитет учёл и почтенный возраст писателя, и заслуги перед английским театром и, наверно, то небольшое стихотворение об активной американской демократии, от которой всем нужно беречься (There's no escape. // The big pricks are out. // They'll fuck everything in sight. // Watch your back). Так определился лауреат.

Впрочем, общественности давно пора свыкнуться с непредсказуемостью скандинавов, а точнее - перестать воспринимать нобелевскую премию как мерило ценности писателя. Достаточно бегло взглянуть на список лауреатов, чтобы убедиться в этом.

Ещё в 1901 году, когда премию прочили Льву Толстому, её получил ныне безнадёжно забытый поэт Сюлли-Прюдом. Неудивительно, что на следующий год оскорблённый автор "Анны Карениной" награды не принял.

Начав с конфуза, шведы так и не смогли остановиться. Пользуясь весьма неопределённым указаниями завещания Альфреда Нобеля, декларировавшими, что для присуждения премии по литературе "идеалистическая направленность" должна быть достаточным условием, академики словно решили провести операцию по спасению от забвения разномастных сочинителей в туземной раскраске, политических и общественных деятелей, а иногда и просто скандалистов.

В 1902 премию получил немецкий историк Теодор Моммзен, потом - норвежец Бьёрнстерне Бьёрнсон, открывший дорогу множеству скандинавских писателей, общее количество которых никак не соотносится с весьма скромными достоинствами представляемых ими литератур.

Только в первые годы лауреатами стали Вернер фон Хейденстам (1916), Сигрид Унсет (1928), Франс Эмил Силланпя (1939), Йоханнес Вильхельм Йенсен (1944): Были лауреатами и философы, и политики: Подумать только - Силланпя и Черчилль получили "Нобеля", а Джеймс Джойс, Марсель Пруст, Франц Кафка, Хорхе Луис Борхес и Владимир Набоков - не получили! Называя эти имена, я всё же далёк от возмущения. Всё-таки их знают не только по фамилиям, и вклад их в мировую литературу слишком весом, чтобы игнорировать его.

А вот о художественных достоинствах произведений, скажем, Хосе Эчегерай-и-Эйсагирре (1904) осведомлены только специалисты по испанской драматургии. К тому же речь о достоинствах почти и не идёт - премия имеет явный политический оттенок. По большому счёту, ни один писатель не получил её за художественные заслуги. И хотя все признают это, каждый год в октябре весь мир, замирая, ждёт нового лауреата. Вслед за объявлением раздаётся буря протестов и: все начинают читать.

Чем объяснить этот парадокс? Мы постоянно ищем какую-то мерку, чтобы исчислить значение писателя. Премия легитимизирует автора, несмотря на недовольство специалистов. Как ни странно, прав оказался Генри Бек, в своей нобелевской речи сказавший следующее: "Нобелевская премия стала такой огромной и знаменитой среди своих собратьев, что по справедливости ее никто не заслуживает и недостойному избраннику только остается прятать свое смущение за спинами остальных, столь же недостойных". А читателям нет особого смысла разглядывать регалии писателя - лучше читать книги.