Как это делается. По аукционному счету

Аукционная торговля произведениями искусства (как, впрочем, и любыми другими уникальными вещами) является лучшим методом определения реальной цены на определённый отрезок времени.

Существует несколько типов аукционов. Самый распространённый - "английский", или прямой. Они проводятся с гласным поднятием цен. Торги начинаются с минимальной или стартовой цены (она назначается исходя из так называемого "эстимейта", т.е. предварительной оценки произведения со стороны экспертов), которая поднимается по шагам аукциона. "Шаг" устанавливается аукционистом по собственному усмотрению, но иногда и прописывается в аукционных правилах, или в предварительно изданных каталогах. Произведения достаются назвавшим максимальную цену. Торги не заканчиваются продажей в том случае, если не достигнуты резервные цены. Дело в том, что во время торга покупатели могут сговариваться, образуя так называемое "кольцо". Предположим, что на аукцион с целью приобрести некое произведение пришли пятеро знающих друг друга покупателей. Вместо того, чтобы торговаться друг с другом, они делегируют это право одному, а затем проводят между собой второй аукцион, называемый "нокаутом". Разница между первоначальной и вторичной продажными ценами распределяется между участниками нокаута, не купившими работу во время своего "междусобойчика". Таким образом, новый владелец платит ровно столько, сколько он намеревался заплатить, а участники сговора получают компенсацию за "кооперацию". Единственное, что защищает от "кольцевания" - это большие аудитории крупных аукционных фирм, где сговор затруднен или невозможен в силу большого числа независимых покупателей, предопределяющих непредсказуемость ситуации.

Минимальную цену владельца защищает "резервная система". "Резервом" принято называть цену, о которой между владельцем и аукционом достигнуто негласное соглашение и ниже которой никто, кроме владельца вещи, приобрести её не может. Если в процессе торга резервная цена не достигается, то владельцем вещи остаётся её хозяин. Он как бы "выкупает" её, платя за этот вид защиты около 5% комиссионных, что, естественно, ниже того посреднического процента, который пришлось бы уплатить, если бы работа была продана третьему лицу.

Если владелец предлагает для продажи только одну работу, то соблюсти его интерес относительно просто. Однако на аукцион может быть выставлен ряд произведений, а продажа растянута на несколько дней. В таком случае речь может идти о "комбинированном резерве". Для пробы рынка предусмотрен и "плавающий резерв", меняющийся в зависимости от динамики роста цены. В этом случае владелец сообщает аукционисту свою минимальную цену в ходе торгов.

"Голландский" аукцион начинается с того, что аукционист называет наивысшую по его понятиям цену за предлагаемый предмет. Если желающие себя не проявляют, то называется следующая, уже более низкая цена - и так до тех пор, пока не поднимется рука желающего заплатить. На этом торг себя исчерпывает. Если мистер X обладает лучшей реакцией, чем мистер Y, то его умение молниеносно вздергивать руку предрешает успех.

"Обратные аукционы" - здесь покупатели выставляют запросы на требуемые произведения искусства, и уже продавцы (галеристы) соревнуются между собой, предлагая лучшую цену и условия продажи.

"Аукционы янки" (дискриминационные), главная их особенность - закрытые от всех участников торги. Произведения искусства получают победители аукционов, назвавшие наивысшую цену. Каждый участник подает только одну заявку, поэтому необходима тщательная подготовка, в которой определяется объективная цена произведения и способность её заплатить. Закрытый аукцион состоит из двух фаз - подачи заявок и определения победителя.

"Онлайновый аукцион" - проводится в режиме Интернета в течение нескольких дней. Виртуальное участие покупателей расширяет географию и собирает максимальное количество участников. Минимальное количество участников допускается на "приватные аукционы", в которых участвуют избранные покупатели, возможно, хорошо знакомые галеристу коллекционеры или покупатели, имеющие специальную аккредитацию. Ставки принимаются в течение строго ограниченного времени, и величина ставок держится в секрете. Участник имеет право сделать только одну ставку.

Любой аукцион выступает особой формой товарного обращения художественных произведений. По словам Ж. Бодрийяра, спецификой аукциона произведений искусства является обмен всеобщего эквивалента на "чистый знак, то есть на картину". Исходя из таких особенностей, стоимостью наделяется не количество денег, истраченных в ходе торгов, соответствующее потребительской стоимости, а "трата", похожая на праздничную покупку, не имеющая практической пользы, знак престижа, выражение приращения символического капитала. Аукцион искусства собирает адептов, занимающихся разрушением экономической стоимости ради прироста символической стоимости абсолютных ценностей и ценностей престижа.

Именно в этом ряду стоит покупка одним из столичных банков в начале 90-х коллекции античного хирургического инструмента или приобретение реанимобиля Л. Брежнева (путем прибавления небольшой статуэтки на капот он был превращён в "произведение" искусства). В 1993 году один из авторов этих строк организовал аукцион по продаже произведений новгородских художников в небольшом американском городе. Несмотря на то, что особенных шедевров мы не привезли, американская сторона сумела превратить аукцион в некое событие, повод для встречи жителей этого городка, в возможность посоревноваться в приобретении работ никому не известных и особенно никому не нужных русских художников. При каждой продаже (а из 110 привезенных картин было продано, кажется, 97 или 98) аукционист издавал радостный возглас. Дамы в вечерних платьях и мужчины в смокингах шумно торговались, за несколько картин "бились" больше десятка покупателей, некоторые участвовали в торгах по телефону. Когда активность публики пошла на спад, был устроен небольшой перерыв, во время которого аукционист сумел "подогреть" интерес к происходящему. Это было настоящее зрелище, с одной стороны, и неплохой финансовый результат (хотя мы сейчас понимаем, что цены были довольно скромными - только одна картина была продана за 1000 долларов, все остальные гораздо дешевле). Разошлись и захваченные для подарков матрёшки, нашёлся повод рассказать о русском искусстве и о положении дел в тогдашней России. Словом, западный аукцион - одно из самых любимых публичных развлечений, имеющий и экономический, и любой другой, какой угодно смысл.

Неудивительно, что на такой финансово мощный, но хрупкий механизм приращения символического капитала, как аукцион, оказывают влияние различные обстоятельства.

Одно из самых важных - закон о наследовании. В законодательствах Англии, США и Франции существует налог на наследство. Это самый демократический налог, препятствующий концентрации богатства в одной семье и предоставляющий следующим поколениям шансы начинать деятельность на равных с конкурентами. После смерти владельца художественной коллекции государство и наследники претендуют на свою долю, которая не может быть выяснена до тех пор, пока имущество не будет сведено к унифицированной валюте - живым деньгам - т.е. не будет публично продано через аукцион. Отсюда ясна главная роль аукционов: не перераспределение, а уничтожение коллекций для удобства изъятия фискальных денег.

Таким образом, налоговая практика заставляет наследников распродавать отцовские коллекции, жертвовать их в музеи, но не оставлять себе, что означало бы выкуп у государства по утроенным ценам. Нередки случаи, когда сын, разделявший страсть отца к коллекционированию, был вынужден наблюдать распродажу отцовской коллекции, но не имел возможности покупать сам любимые предметы, ибо получал свою денежную долю только после распродажи и не скоро. В истории аукционной торговли известен случай, когда эти правила были отменены. После смерти П. Пикассо выяснилось, что он никогда ничего не выбрасывал, сохраняя любые почеркушки, а также подарки друзей, ставших впоследствии знаменитыми. Если бы все эти сотни тысяч работ и раритетов, согласно закону, оказались бы на аукционе, то произошла бы катастрофа. Дело в том, что условная стоимость определяется по аналогии с уже достигнутыми ценами аукционов. Но в случае непомерно великого наследства великого художника аналогии отказываются работать. Начинают работать законы рынка - война спроса и предложения. Если выбросить одновременно на аукцион десятки тысяч работ одного художника, то у всего населения планеты не хватит денег, но хуже всего - не хватит желания их раскупить. До смерти Пикассо, к примеру, его акварель стоила 10 000 долларов, а рынок был уже перенасыщен работами такого плодовитого мастера. Торговцы работы Пикассо всегда выпускали только строго отмерянными порциями. Вся эта налаженная система, кормившая многих, грозила уничтожиться в одночасье. Кипы рисунков продавались бы по цене обёрточной бумаги. Чтобы спасти французских маршанов, правительство приняло специальный закон, по которому большая часть работ была изъята с рынка, т.е. заморожена навсегда в музейных хранилищах.

Внутренняя механика аукционного дела сыграла злую шутку и с авторами так называемых "сталинских распродаж". Известно, что для фиксирования советской экономики с 1925 по 1935 годы были предприняты грандиозные (несопоставимые ни с "николаевскими", ни вообще с какими-либо другими) по количеству распродажи собраний русского искусства из всех известных музеев страны. Обмен "рембрандтов" на тракторы "Фордзон" шёл и оптом, и в розницу, и отдельным коллекционерам, фирмам, случайным покупателям, всем, кто подворачивался под руку. Операции проводились втайне. В залах Эрмитажа вешали таблички, сообщающие, что картины находятся на реставрации. Изменялась развеска, чтобы опустевшие стены не бросались в глаза посетителям. Советские посольства во Франции и Германии официально опровергали любые факты распродаж, сведения о которых стали проникать в газеты. Но продавались сотни картин самых известных художников, и скрыть эти факты было невозможно.

Выяснилась странная закономерность. Если от частных покупателей, что называется, "с глазу на глаз", иногда удавалось получить хоть какие-то более или менее реальные суммы, то аукционные продажи (ими в основном занималась берлинская аукционная фирма "Лепке") проваливались одни за другими. Например, если глава иракской нефтяной компании коллекционер Галуст Гульбенкян приобрел портрет "Елены Фоурман" за 155 000 фунтов, "Портрет старика" Рембрандта за 30 000 фунтов, а "Диану" Гудона, "Портрет Титуса" Рембрандта, "Меццетена" Ватто, "Урок музыки" Терборха, "Купальщиц" Ланкре, "Александра Великого" Рембрандта за 140 000 фунтов, то американский коллекционер Э. Меллон платил за того же Рембрандта ("Турок") - 1 084 953 доллара, за Рафаэля ("Святой Георгий") - 745 500 долларов, за Рубенса (портрет "Изабеллы Брандт") -223 563 доллара, за Хальса - 559 190 долларов (уж не этот ли прецедент имел в виду герой фильма "Возвращение "Святого Луки"?).

Но как объяснить, что все содержимое Строгановского дворца (равно, как и Аничкова, Михайловского, инвентарь Эрмитажа) "ушло" за сумму чуть выше полумиллиона долларов, хотя туда входило четыре Ван Эйка, Рембрандт, Рубенс и сотни, сотни других картин, скульптур, мебели и пр.? Авторы "сталинских распродаж" не учли законов товарообращения, по которым произведения искусства относятся к предметам наиболее длительного пользования, которые смогло изобрести человечество за всю историю. Чем дольшего пользования предмет, тем больше у него должно быть "товарного качества". Качество товара - в его абсолютной безопасности владения. Полная юридическая легальность происхождения и покупки.

Более того, коль мы имеем дело с предметами, долженствующими приносить людям наслаждение, то малейшая неприятная ассоциация способна отравить всё впечатление. Советское правительство было уверено, что такие тонкости человеческой цивилизации не устоят перед желанием нажиться, что капиталистические жулики расхватают всё, что угодно, без брезгливости, и просчитались. С поступлением первой партии картин и художественных предметов на аукционы Запада вся мировая пресса в один голос закричала, что продаётся не только ворованное, но и пропитанное кровью безвинных мучеников (примерно по этой же причине провалились уже "хрущёвские распродажи" икон, конфискованных из церквей в 60-е годы). Это резко ограничило желающих участвовать в торгах, а тот, кто всё же покупал, старался никак не афишировать свои покупки.

Ещё одно соображение сбило цену с русского наследия. Западная цивилизация развила до инстинкта ощущение "священного права частной собственности". Все боялись, что как только развалится советская власть, законные владельцы начнут бесконечную череду судов с новыми владельцами. Никто не хотел, чтобы в прессе появилось его имя как скупщика краденого и человека, борющегося против законности.

Поэтому аукционные дома стараются не допускать на свои торги вещи с плохим "провенансом" и недостаточными гарантиями подлинности (хотя аукционы, как правило, не несут ответственности за приобретение покупателем "фальшака"). В случае, если вал "подделок" начинает нарастать, то аукционные дома терпят огромные убытки. Так произошло в 1991 году на аукционе "Philips" в Лондоне. Из 150 картин русских авангардистов начала XX века 130 не нашли покупателей, поскольку имелись очень невнятные заключения и только советских специалистов, к которым на Западе есть определённое недоверие.