Поэтика необычайного. Не просто фантастика

Мне, филологу, было привычнее смотреть на фантастику как на занимательное чтение, не более того. Моя же подруга - философ по профессии - никак не соглашалась с моей категоричной позицией. В Публичной библиотеке я за чашкой чая прослушала от нее краткий курс по фантастоведению и задумалась над тем, что фантастика - это, возможно, серьезно. Августа Ройфе, кандидат философских наук, защитившая диссертацию по фантастике, узнав, что я занимаюсь творчеством Замятина, Платонова, Богданова, предложила мне поучаствовать в планируемой конференции по фантастике. Я согласилась, не до конца осознав всю ответственность принятого решения.

Писатель Г.М. Прашкевич из Новосибирска, участник конференции.

К онференция проходила с 21 по 23 марта на филологическом факультете МГУ, соорганизатором выступил Союз писателей России. Она называлась "Русская фантастика на перекрестье эпох и культур" и была международной. Около ста участников (из различных городов России, ближнего и дальнего зарубежья) подали заявки на участие в конференции. Преподаватель из Австралии Лариса Королева приехала в Москву через США, где была на американской конференции по фантастике. Она отметила, что проблемы, которые решались там, во многом сходны с теми, которые волнуют исследователей в России.

Как позднее выяснилось, это мероприятие состоялось лишь потому, что пару лет назад произошла встреча замечательных людей: Августы Борисовны Ройфе и Александра Михайловича Ройфе - критика, пищущего о фантастике, а также Елены Николаевны Ковтун - доктора филологических наук, автора книги "Поэтика необычайного" и Виталия Ивановича Пищенко, писателя-фантаста, председателя Совета по фантастической и приключенческой литературе. Отдельно стоит сказать об Оксане Владимировне Дрябиной, которая несла на своих хрупких плечах значительную часть организаторской работы.

Е.Н. Ковтун заметила, что впечатления от конференции смешанные, скорее веселые, чем серьезные, научные, так как наши заседания показали, что непросто найти общий язык таким разным людям, как образно мыслящие писатели-фантасты и академически бесстрастные ученые: филологи, философы, культурологи, социологи.

Честно признаюсь, что, зайдя к философам послушать интересующие меня доклады, стала свидетелем жаркого, и, на мой взгляд, совершенно бесперспективного спора между философами и писателями. Первые упирали на термины, порой узко специализированные, так что слушатели не всегда понимали, о чем идет речь, и увлекались построением серьезных концепций на небольшом материале. Вторые искренне возмутились подобным положением дел, заодно поставив под сомнение сам факт возможности научного философского анализа фантастики. В итоге писатели заявили, что запросто напишут научную статью, а философы вызвались написать фантастический роман. Было забавно, но очень грустно: времени было жаль.

Я не удержалась и честно сказала коллегам, что необходимо преодолеть коммуникативные проблемы: философы должны понять, что это не сугубо философский проект, и свои доклады надо строить с учетом разной по уровню подготовки аудитории (например, сделать краткий список с объяснением наиболее важных и сложных для аудитории терминов), писатели же должны смириться с тем, что наука объективна и беспристрастна, к тому же требует специального языка.

А вообще фантастику изучать можно только сообща, и здесь сошлюсь на мнение Василия Юрьевича Кузнецова, кандидата философских наук, доцента философского факультета МГУ, который считает: "Фантастика - это не только литература, но и как минимум еще живопись, кино, а в последнее время также компьютерные игры. Соответственно, изучение фантастики должно быть междисциплинарным, со стороны не только литературоведения и/или искусствоведения, но и философии, культурологии, социологии - причем на уровне, прежде всего, разработки методологии и соответствующих концепций. В этом смысле целесообразно рассматривать фантастику как целостный феномен, предполагающий создание/моделирование других миров и/или других возможных версий нашего мира, включая конструирование/предложение ценностей - негативных и позитивных (утопия и антиутопия)".

Итоги конференции получились интересными и продуктивными. Решили реализовать следующие проекты:

- союз (ассоциация) фантастоведов (или фантастиковедов - об этом тоже еще не договорились);

- терминологический словарь по фантастике (для читателей, писателей, исследователей);

- учебное пособие "Как читать фантастику" (как для школьников, так и для студентов);

- сайт, на котором можно было бы найти информацию об ученых-фантастоведах и о новых книгах: художественных, критических, исследовательских;

- база данных, которая будет способствовать более плодотворному общению.

В последний день конференции был круглый стол на тему "Современная фантастика: искусство или шоу-бизнес?"

Заявленная проблема "фантасты и фантастоведы: сферы взаимодействия" не обсуждалась, так как во время конференции и при подведении итогов ученые и писатели обозначили возможности дальнейшего сотрудничества. А вот тема "фантастической" критики и фантастоведения" вызвала бурные дискуссии..

В.И. Пищенко с сожалением отметил, что настоящей критики нет, так как старое поколение ушло, а молодых мало: В.Гопман, Р.Арбитман, В.Бережной. Нет журнала, посвященного фантастике. "Полдень ХХI век" ставит более широкие задачи. Уровень критических статей порой слабый. Публикации в "Книжном обозрении" носят рекламный характер. Есть серьезные журналы, которые готовы опубликовать обстоятельные критические обзоры по фантастике, но главный вопрос, кто способен написать подобное.

Е.Лукин заметил, что история, теория, критика взаимосвязаны, и одним из важных условий развития критики должна быть четко разработанная теория фантастики. На что Е.Н. Ковтун возразила, что можно договориться о терминах, но нельзя заставить всех безоговорочно ими пользоваться.

А.М. Ройфе, ссылаясь на собственный опыт критика, сказал, что литературная критика не востребована: гонорары смехотворны. Книга стоит 150 рублей, столько же получит критик за рецензию в 3000 знаков. Очевидно, что встает закономерный вопрос: писать для души или зарабатывать деньги. К тому же в современных условиях профессиональный критик не нужен. Массовому читателю нужна минимальная информация, которую вполне может дать непрофессионал.

А.В. Щербак-Жуков добавил, что сейчас наблюдается жесткий редакторский диктат: хлесткие заголовки, скандальные темы.

Много говорилось о коммерческом факторе в современной фантастике и подразделении фантастики на "элитарную" и "массовую". Меня заинтересовало высказывание по данной проблеме молодого писателя-фантаста Вадима Панова, заявившего, что писательский заработок не является для него основным. Он пишет потому, что ему интересно, ему нравится этот процесс. Собственные книги вызывают у автора чувство глубокого удовлетворения: "Мои книги меня полностью устраивают, никогда ничего не хотел бы менять". Вадим Панов написал уже 9 романов. По отзывам критиков, последние наиболее удачны. Я взяла эту информацию на заметку и, так как не читала ни одного романа этого автора, решила, что прочитаю одиннадцатый, если, конечно, автор его все-таки напишет.

Признаюсь, что не удержалась от любопытства и после заседания подошла к Вадиму с коварным вопросом, сам ли он пишет свои произведения или ему кто-нибудь помогает? На что с ходу получила ответ: "Сам". На мои возражения, что процесс писания требует немало времени, писатель открыл свои секреты: мало спать и в пробках иметь под рукой коммуникатор. Пришлось поверить на слово, тем более что Вадим даже продемонстрировал своего "подручного".

Вообще же дискуссия по этим вопросам была напряженной, потому просто обозначу некоторые высказывания:

- много книг, которые отличаются схематизмом: приключения, перемещения;

- критерий в современной фантастике - продаваемость;

- для издателей главное - как можно больше заработать, художественное качество их интересует меньше: запускаются различные серии под 2-3 известных имени, а потом "массовка", потому серии быстро перестают существовать;

- авторов коммерческого чтива обслуживают авторы рецензий.

Задавались участники дискуссии и вопросом, имеет ли русская фантастика свое лицо. А.М. Ройфе отметил, что русскую фантастику отличает интерес к социальной проблематике, но наряду с этим наблюдается неумение выстроить свой параллельный мир. На замечание К. Еськова, что русскую фантастику стали активно переводить за рубежом, потому что она противостоит американской, В.И. Пищенко возразил, что переводы не всегда показатель, так как там своя аудитория, а переводят чаще всего не самые современные произведения.

Тема "кто сегодня читает фантастику?" получила самое пессимистическое толкование, так как общие тиражи издающихся книг катастрофически падают. Но если исторические, детективные и дамские романы все же пользуются читательским интересом, то фантастика издается тиражами 3-5 тысяч. Такое плачевное положение дел - результат затоваривания рынка.

От себя могу добавить, что один из путей решения этой проблемы таков: читателя, а, возможно, и издателя, надо воспитывать, предлагая качественную литературу, интересную профессиональную критику и доступные научно-популярные аналитические наблюдения. Хотя не спорю, что это долгий процесс, требующий общих усилий: авторов, критиков, исследователей.

Одним из самых ярких впечатлений конференции было общение с писателями-фантастами, которые активно включались в дискуссии. В конференции приняли участие Г.Прашкевич (Новосибирск), Е.Гуляковский (Москва), Е.Лукин (Волгоград), М.Шалаев (Москва), С.Логинов (Спб), Б.Руденко (Москва), В.Панов (Москва), А.Марков (Москва), А.Синельников (Москва), Д.Калюжный (Москва).

Каждый вечер в Пушкинской гостиной филологического факультета МГУ проходили встречи, которые были весьма неформальными: споры о будущем фантастики дополнялись пением под гитару не менее "фантастических" песен Е.Лукина и М.Шалаева.

Мне довелось познакомиться с Е.Гуляковским, автором романов, которыми я зачитывалась в юности. Название "Белые колокола Реаны" сразу напомнило то трепетное чувство, с которым я ждала очередной номер журнала с продолжением интриги. За пару дней я прочитала подаренную на конференции книгу любимого автора, а, вернувшись с конференции, я тут же купила в книжном магазине книгу, запомнившуюся с юности, и перечитала, при этом с большим удовольствием. Возможно, это один из критериев классики: когда не пропадает интерес и книгу можно перечитывать неоднократно. И самое забавное, что ее у меня тут же попросили почитать знакомые: книга пошла по рукам, а это уже оптимистичное подтверждение того, что интерес к фантастике есть.

В заключение замечу, что современное кризисное состояние русской фантастики, думается, - явление переходное. Неслучайно в большинстве выступлений звучали оптимистичные прогнозы будущего фантастики. Конечно, "фэнтези" и научно-техническая фантастика сейчас требуют от автора большого кругозора и информированности: современный научно-технический прогресс развивается уже в рамках невероятных по результату реальных научных и технических перспектив. Осмыслить эти процессы чрезвычайно сложно.

Но не стоит забывать, что фантастика, особенно научно-техническая, - это действительно серьезное и важное явление культуры, так как она способна выполнять прогностические функции: показывать возможные пути нашего развития, предупреждать об опасностях, побуждать к осмыслению современных процессов без эйфории и необъяснимых страхов. Фантастика - это окно в будущее.