"Рыбачий, любимая наша земля"

С малых лет я мечтала о море. С трех сторон оно омывало Кольский полуостров, где я родилась. Но волею судьбы пришлось идти в фельдшерско-акушерскую школу. Окончив ее в 1939 году, некоторое время работала в медпункте лесопильного завода станции Ковда, затем в здешней больнице. Была избрана секретарем комсомольской организации.

И вдруг... война! В мобилизации на фронт мне отказали: мол, нужна здесь. Старшего брата призвали в первые же дни. Через год он погиб на фронте. Отца тоже мобилизовали: вначале он дежурил в авиаполку родного Кировска, а потом часть передислоцировалась, и связь наша с ним была потеряна на долгое время. Мать с помощью старших детей-подростков эвакуировалась в Татарию. В октябре 1943 года, наконец-то, и меня призвали на фронт как медработника. Определили на Северный флот. На военно-морской базе в Ваенге мы прошли специальную подготовку, получили обмундирование и примерно через месяц в звании краснофлотца 64-ой отдельной бригады морской пехоты отправили на полуостров Рыбачий в хирургический госпиталь.

Теперь широко известно, какую роль сыграл этот полуостров в защите Заполярья от фашистов и почему именно здесь открыли позже мемориал в честь его героев. Рыбачий контролировал входы в Кольский и Печенгский заливы, а линия фронта упиралась в берег Мотовского залива.

В относительно спокойную ночь на мотоботе я прибыла с пополнением в 64-ю бригаду. Помнится, увидела небольшой залив: на одном берегу наши, на другом - немцы. Сам полуостров - возвышенная равнина, сложенная из песчаников и известняков. Растительность обычная для тундры - карликовые березки, мох, да и тот не везде. Везде скалы, круто обрывающиеся в море. Не случайно ставшая нашим гимном песня так и начиналась:

Прощайте, скалистые горы,

На подвиг Отчизна зовет...

Благодаря теплому течению море здесь круглый год не замерзает. Но у берегов бывал лед, мешавший доставлять водным транспортом боеприпасы, медикаменты, перевязочный материал, продукты.

Госпиталь представлял из себя систему блиндажей, хорошо связанных между собой подземными переходами. Мне и еще одной такой же, как я, девушке поручили обслуживание двух "палат", на сорок и на двадцать мест. В них были сооружены двухъярусные нары. Раненые поступали из морской пехоты, с кораблей-охотников и с подводных лодок. Нередко нам, девушкам, приходилось тяжело физически, а основной мужской силой был 60-летний санитар-доброволец. Правда, на помощь приходили все, кто находился поблизости.

И как же горько было видеть гибель только что отошедшего от берега транспорта. На твоих глазах тонули во время вражеского авиационного налета или от артиллерийского огня только что отправленные на излечение на Большую землю люди. Никому не пожелаю увидеть то, что приходилось наблюдать нам. Молодые люди, иногда и пожилые, с палочками, на костылях, иногда по самые глаза спеленатые бинтами. В операционной клацают о тазик пули, осколки... И у каждого в истории болезни одна и та же строчка - "огнестрельное ранение". Некоторые, как говорится, дышат на ладан, пульс улавливается с трудом. И все же многие мечтают вернуться к "братишкам" на фронт.

Когда началась наступательная операция, хирурги работали несколько суток, не выходя из операционной. Вскоре госпиталь расформировали, а бригада уехала на восток воевать против империалистической Японии.

"Новгородский университет", № 15, 2000 г.