Мифы орфографии

Орфография - это не просто школьный курс грамотности. Она - важнейший элемент массового сознания. Как выясняется, другие лингвистические науки - грамматика, стилистика или фразеология - никогда не обращали на себя такого пристального общественного внимания. Они живут сами по себе в стенах вузов и исследовательских институтов. А вот орфография - нет. Вокруг нее ломаются копья, устраиваются грандиозные дискуссии, строятся государственные идеологии и теории заговоров. Почему? Сегодня мы пытаемся подумать над ответом на этот вопрос вместе доктором филологических наук, профессором НовГУ Татьяной Викторовной Шмелевой.

Когда несколько лет назад шли дискуссии о новом Своде правил орфографии, одна журналистка задала мне вопрос: "Как вы относитесь к отмене правил русского языка?" Я тогда поразился тому, что такой, казалось бы, близкий всем предмет, как родной язык, которым ежедневно пользуемся, воспринимается как загадочный артефакт, касаться которого небезопасно.

- К сожалению, этому факту не стоит удивляться. Он типичен. Думаю, это связано с историей формирования массовых представлений об орфографии.

Не все ведь знают, что орфографическая реформа была проведена в 1918 году. Сделано это было решительно и без каких бы то ни было дискуссий. И вопрос о природе русской орфографии, а тем самым и развитие ее теории - закрыт. А начало века, да и весь предшествующий, шли самые жаркие споры об орфографии, в которых принимали участие и академики, и гимназические преподаватели, и типографские наборщики - серьёзно говорю. Вот у меня в руках книга Татьяны Михайловны Григорьевой "Три века русской орфографии", она вышла в Москве в прошлом году, но я получила её совсем недавно и нахожусь под большим впечатлением от знакомства с ней. Здесь не только подробная история обсуждения орфографических проблем, но и документы, полемические тексты - голоса эпох:

Так вот все эти голоса после реформы уже никто не слышал (Татьяна Михайловна как бы оживила их для современного читателя, и это её огромная заслуга). И поколения советских людей воспитались на том, что наши правила - были всегда и ничего другого быть не может.

Правда, в 60-е годы произошел значительный рывок в теоретическом осмыслении орфографии с учетом того, что произошло в лингвистической науке в первой половине ХХ столетия. Тогда знаменитый филолог академик В.В. Виноградов писал: "В современной орфографической системе наблюдается масса противоречий, неоправданных исключений, трудно объяснимых правил". Готовилась реформа орфографии, и её неосуществленность "законсервировала" состояние теоретических разработок во второй раз.

Ситуация стала принципиально иной в 90-е годы. Изменилась орфографическая практика и ситуация в науке. Исчезли темы табу, в том числе вопрос о том, как реально готовилась и проводилась реформа 1918 года. В школе появилась возможность обсуждать и культивировать системы обучения орфографии, отличные от канонической советской методики. Но выявился и феномен, который можно обозначить как орфографическая мифология.

Миф 1: орфография = язык

- Есть, конечно, смысл различать орфографические факты, идеи и мифы. И мифы - это массовые представления, которые слабо соотносятся с реальностью, а иногда и просто противоречат ей; с позиций более реалистических они оцениваются как заблуждения, предрассудки, иллюзии, абсолютизация каких-то в принципе верных суждений.

- В круге мифов, сложившихся вокруг орфографии, первый, безусловно, миф, отождествляющий орфографию с языком в целом. Кратко его можно формулировать так: "орфография - это и есть язык". Понятно, что в его формирование большой вклад внесла школа, ведь там преподавание языка по существу сведено к обучению орфографии. Именно это создавало впечатление ощущение их тождества у многих поколений русских людей.

Интересно, что в центр социального внимания этот миф внезапно вырвался летом 2000 года, когда в печати появились сообщения о подготовке новой редакции Свода правил. Реакция на это событие явно не соответствовала тому месту, которое орфография занимает среди проблем, волнующих население и журналистов: оно было воспринято как "попытка покушения" на орфографию. Вот тогда-то и выяснилось, что орфография так дорога всем. Мало кого интересовало, что там реально предлагалось изменить. "Не трогайте хоть наш язык, и так всю жизнь испоганили", - раздавались возмущенные голоса. При таком понимании обсуждение орфографии, ее удобств и сложностей практически исключается: мифологическое сознание иррационально, оно не предполагает размышления над явлением, объявляя его национальным достоянием или святыней.

Вредность этого мифа очевидна: он мешает практическому, рациональному подходу к орфографии как средству оптимизации языкового общения.

- При этом буквально каждый день мы слышим жалобы на то, что наша орфография чересчур сложна, что надо, надо ее упростить, сделать удобной, "писать как слышится". И здесь видятся отголоски другого мифа:

Миф 2: Проще всего писать "как слышится"

- Как ни удивительно, но убеждение в необыкновенной сложности своей орфографии на фоне простоты других - миф интернациональный, как всегда, чужие проблемы кажутся менее "проблемными", чем свои. Так, русские люди полагают, что если у поляков нет проблемы безударных гласных (а ее действительно нет), то и орфографических проблем - никаких. А у поляков популярен миф о простоте русской орфографии и сложности своей. Я с умилением читала, как один польский лингвист просит читателя поверить ему, что польская орфография не превышает среднеевропейского уровня трудности.

Общим для наших культур является миф о благодатной перспективе "писать как слышим", или о необыкновенных преимуществах фонетического принципа письма. Это, полагают многие, освободило бы пишущих от всех проблем. Тот же польский лингвист уверяет своих читателей, что убеждение в существовании единого произношения - иллюзия, реально можно говорить, по крайней мере, о трех системах произношения - сценической, школьной и разговорной. И на какую из них ориентироваться? Боюсь, для русского произношения ситуация ещё сложнее.

- Этот миф можно с большой степенью точности назвать "народным", поскольку он рождается в глубине массового сознания. А есть еще и мифы, порожденные государственной идеологической машиной, так сказать, "сверху". Их смысл в том, что обладание такой орфографией - огромное счастье для всего советского народа, которое надо ценить.

- Отголоски этих мифов раздавались в полемике вокруг новой редакции правил правописания летом 2000 года: "У нас прекрасная орфография! Зачем ее портить?!". Это означает, что они накрепко вошли в сознание граждан:

Миф 3: Советская орфография - лучшая в мире

- Советская орфографическая мифология включала взгляд на реформу 1918 года как одно из завоеваний советской власти, которое открыло широким массам дорогу к культуре. О том, что реформа была подготовлена многолетними усилиями русских филологов, никогда не говорилось: миф не желает считаться с реальностью.

Вот как писали о ней: "Из орфографий, имеющих длительную историю, она является одной из самых легких для усвоения и наиболее рациональной, так как пишущие без труда находят основания, которые делают для них понятным, почему следует писать ту или иную букву. В этом отношении русская орфография резко отличается в лучшую сторону от таких орфографий, как французская или английская" (А.Н. Гвоздев).

Даже русская графика (как и все советское) преподносилась как одна из лучших: "Внешний вид букв русского алфавита, особенно в их печатном виде, достаточно прост и отчетлив и благодаря этому нетруден для усвоения. Это обстоятельство послужило одной из основных причин перехода на русскую графику в свое время болгар и сербов, а после Великой Октябрьской социалистической революции - громадного большинства тех народов СССР, которые ранее пользовались арабским, а затем - в течение некоторого времени - латинским алфавитом" (А.Б. Шапиро).

Какая ложь скрывалась за этим официальным мифом, выяснилось почти полвека спустя, когда "громадное большинство народов" (молдаване, узбеки, азербайджанцы), не считаясь ни с какими затратами, отказалось от использования русской графики.

- Между тем распространение такого мифа не так безобидно, как может показаться на первый взгляд: если орфография прекрасна, а ты не можешь ею овладеть, то кто ты такой?

- ...И действительно, огромное количество русских людей выносят из школы во взрослую жизнь комплекс культурной неполноценности, ставящий барьер между ними и родным языком. Сегодня задним числом кажется даже, что этот результат был одним из планируемых в советской пропаганде, которая формировала политическую культуру послушания, не предполагавшую активное владения языком, в том числе и в его письменной форме. Компетентность в орфографии считалась привилегией особого класса людей - корректоров и редакторов. Они и контролировали весь поток публикуемых текстов, отвечая головой за их грамотность во всех отношениях.

- Что, конечно же, не могло в конце концов не вызвать реакции отторжения. Бывшие советские народы массово отказываются от замечательной графики, обращение к старой орфографии, например, в рекламе, должно подчеркнуть традиционность, качество, надежность, словом, нечто настоящее в противовес шаткости и подозрительности "орфографии-новодела":

- Конечно, это так. И примеров можно привести множество: Во времена перестройки сложился миф об орфографической реформе как одном из злодеяний большевиков. Это такой анти-миф. Он возник на волне переоценки всех ценностей, которые привнесла в жизнь русского общества советская власть. Он породил движение "контрреформаторов", вполне серьезно рассуждающих не только о необходимости публикации классиков в старой орфографии, но и о возвращении ее в современный культурный оборот. Если этот миф сколько-нибудь подорван (а хотелось бы в это верить), то благодаря деятельности лингвистов.

Миф 4: Знание орфографии = образованность

- Точнее, это миф не единый, мы здесь сталкиваемся с целым "букетом" ложный представлений!

- Например, с мифом об орфографии как гаранте понимания текста. Его используют учителя и родители для устрашения школьников: не будешь писать правильно, тебя никто не поймет. И кажется, что сами устрашители верят в это. Хотя реальное исследование, которое предпринял красноярский лингвист Виктор Яковлевич Булохов, опровергает такое представление. Действительно, ошибки мешают нам, но не понимать текст, а - относиться к писавшему как к культурному человеку. Орфография в этом отношении - визитная карточка интеллигентного человека, и потому главная ее функция - демонстративная, она демонстрирует принадлежность человека к культурному сообществу, к слою грамотных.

Стоит ли эта демонстративность таких трудов, которые приходится за нее платить? Это вопрос, на который нет безусловного ответа.

В связи с этим важно обозначить и еще один миф, на который обращает внимание тоже сибирский лингвист Николай Данилович Голев, - о просветительской функции орфографии, способствующей будто бы углубленному и уточненному пониманию языка. Используемый в педагогической практике как оправдание огромных затрат времени на орфографию, а в нормализаторских спорах - как обоснование исторических написаний, он при здравом размышлении не выдерживает критики.

Действительно, орфография должна запечатлевать тексты на письме и делать это оптимальным образом, удобным для пишущих и читающих. Если при этом она еще оказывается и средством культурной памяти языка или выражением его системных свойств, замечательно. Но если мы стремимся к тому, чтобы эта вторичная задача выполнялась вразрез с основной, осложняя ситуацию пишущих, - это проявление мифологического сознания.

- Одним из таких вторичных представлений, вышедших на первый план, следует считать, видимо, миф о грамотном человеке как таком, который знает много слов, в том числе и их орфографический облик.

- Краеугольный камень орфографической дидактики - миф о словоцентричности орфографического сознания. На этом построено преподавание орфографии: измени слово, сравни слово, наконец, просто запомни слово!

Его мифичность раскрыл в своей докторской работе В.Я. Булохов. Он статистическим анализом огромного количества ученических текстов с орфографическими ошибками выявил, что правильность написания слова зависит не только от знакомства с его орфографическим обликом, но и от серии других факторов. Это механизмы запоминания и удержания в памяти определенных кусков информации, степень ее коммуникативной важности, места слова в границах высказывания: Книга Виктора Яковлевича вышла уже более 10 лет назад, но я хорошо помню своё потрясение от неё. И то, как его смелые гипотезы и статистические выкладки легко соединились с отчаянными объяснениями школьников: "Я знал, как это слово пишется, но здесь: ошибся..."

- А еще "король" школьной орфографии - учение о всесилии правила, в соответствии с ним орфография - это и есть правила. Вы согласны?

- Конечно. Над разоблачением этого мифа много работает опять же сибирский лингвист Любовь Борисовна Парубченко. Она много пишет о том, что правила не только не гарантия безошибочного письма, но даже иногда - причина ошибок.

Еще более мифичным кажется возложение на орфографию многочисленных дифференцирующих задач. Принцип этот критикуется с разных сторон. Вот Андрей Анатольевич Зализняк на заседании Орфографической комиссии назвал "издевательством над пишущим" необходимость отличать прилагательное от причастия при написании одного или двух н. И это совершенно справедливо.

Или вот ещё пример. Как написать вглубь страны или в глубь страны? Решая эту практическую задачу, мы находим: вглубь норы, но в глубь океана/души/веков. На каком основании нора отличается от океана (и зачем?!), как все-таки быть со страной? Я не знаю ответов на этот вопрос. Удивительно, что такая дифференциация дается в самом последнем словаре, который, предполагалось, в частных случаях будет давать наиболее простые и понятные решения.

- Как Вы думаете, можно в ближайшем будущем рассчитывать, что все эти многочисленные мифы займут свое место там, где им положено - в архивах истории?

- Не знаю. Одно из свойств мифа - это живучесть. Но не бессмертие. Перед трезвыми научными суждениями, анализом ему не устоять. Но чтобы опровергнуть мифы, их надо не только "знать в лицо", но и понимать их корни. Для освобождения от мифов, приближения к реалистическому, трезвому представлению об орфографии многое делают в последнее время лингвисты, к мнениям которых мы обращались. И этот наш разговор хотелось бы считать одним таким усилием.