Genius loci. Тайны Хутынского монастыря

Пожалуй, нет в Новгородской земле другой такой обители, с которой связано столько легенд и преданий, как Варлаамо-Хутынский Спасо-Преображенский монастырь. На протяжении многих десятилетий не утихают споры о преподобном Варлааме и в науке. В 1937 году С.Н. Валк в своей работе "Начальная история древнерусского частного акта" высказывает сомнение в том, что вкладная грамота Варлаама Хутынского подлинна.

Относительно даты смерти Св. Варлаама Хутынского до сих пор идут споры.

В 2004 году в журнале "Вопросы медиевистики" (№ 2) появляется статья Э.А. Гордиенко, в которой автор встречу Варлаама Хутынского и его друга Антония, будущего архиепископа Новгородского, только что вернувшегося из паломнической поездки в Константинополь, называет мистерией, разыгравшейся в воображении последнего. В 2005 году В.Г. Пуцко в "Новгородском историческом сборнике" (Вып. 10) стремится доказать, что поручни Варлаама Хутынского, хранившиеся как реликвия в монастыре в течение многих веков, на самом деле принадлежали его другу Антонию. Наконец, в конце 2006 года в газете "Новгород" в рубрике "Новгородские седмицы" появляется фотография с изображением горки и часовни в Хутынском монастыре с подписью: "Хутынская сопка (10 в.) - последний памятник языческой погребальной традиции славян в окрестностях Новгорода" (Новгород. 2006, 21 декабря. С. 6). Невольно возникает вопрос: а существовал ли вообще преподобный Варлаам Хутынский?

Обратимся к фактам. В 1978 году экспедицией Е.Н. Носова была осуществлена паспортизация исторических памятников близ Новгорода. В результате визуального осмотра горка в Хутынском монастыре была определена как "погребальный памятник к. I тыс. н.э." (паспорт 1.3 № 1.34.12 Госинспекция по охране памятников Министерства культуры РСФСР). Раскопы горки не проводились, поскольку в этом случае она была бы срыта. Е.Н. Носов в это время был занят раскопками Рюрикова городища (Археологические открытия 1978 года. М., 1979. С. 25-26).

Можно ли на основании визуального осмотра определить, что перед нами языческое погребение-сопка? В.Я. Конецкий выделяет три признака новгородской сопки-погребения:

1. Ярусность как отражение трехчастной модели мира;

2. Остатки вертикальных столбов в центре оснований (символ мирового древа);

3. Каменные обкладки или кольцевые валики из суглинка как обозначение границы, отделяющей сакральную зону от остальной.

Очевидно, что для интерпретации "культового места" нужно сделать археологические раскопки. Но в паспорте говорится, что "вершина сопки была срыта для устройства беседки в нач. ХIX века" (речь идет о часовне). А по мнению Н.И. Платоновой, "любая сопка с поврежденной или снесенной вершиной не является полноценным источником для характеристики погребального обряда", поскольку могильник в середине Х века находился в вершине сопки.

По преданию, которое сохранилось в Хутынском монастыре, горка создана трудами самого преподобного Варлаама.

В 1981-1982 годах в Хутынском монастыре работала археологическая экспедиция В.А. Булкина, которая обнаружила к северу от Спасо-Преображенского собора остатки некоего устройства, которое археолог определил как "жертвенник", правда, осторожно при этом уточнил: "Впрочем до полного раскрытия обнаруженного комплекса вопрос о его принадлежности к погребальным памятникам снимается". Причину осторожности археолога понять можно. В.Я. Петрухин утверждает, что "проблема определения и интерпретации "культовых мест" - общая проблема археологии", и в своей работе "Святилища и мнимости в археологии" приводит пример, как В.В. Седов сначала принял открытый им ров на Перыни за святилище, а потом предположил, что это основание снивилированной сопки.

И главное даже не в этом. Чем бы ни была горка в Хутынском монастыре в Х веке (если она вообще тогда существовала), после того, как на ней появилась келия преподобного Варлаама Хутынского, она стала (с ХII века) для русского верующего человека святым местом. В паспорте горки Е.Н. Носов ссылается на три источника: его собственный отчет, посланный в Институт археологии, книгу В. Седова "Новгородские сопки" и книгу "Путешествие по святым местам". Откроем указанную им страницу последнего источника: "Там, на берегу Волхова, одиноко возвышался холм, как бы насыпной курган, и на нем деревянная часовня. Это была собственно келия преподобного, где он спасался в уединенной роще, далеко от молвы житейской. Скит его был отделен от обители, которой дал он от себя общежительный строгий устав, по подобию Печерского". Горка преподобного известна многими чудесами. Об одном из них рассказал А.И. Никольский, сотрудник археологического института: 14 апреля 1663 года крестьянину Ивану было видение преподобного Варлаама Хутынского, который "наказал идти в монастырь и возвестить братии, что вследствие умножившихся в монастыре бесчинств и неправды он покинул обитель и живет теперь в часовне близ монастыря и, если братия не покается, то монастырь погорит, а кони монастырские изомрут". Таким образом, в представлении людей нескольких веков горка с часовней Варлаама Хутынского - святое место. И вдруг - "памятник языческой погребальной традиции". Так и хочется вслед за В. Шукшиным спросить: "Что с нами происходит?"

Аргументация Э.А. Гордиенко о мистерийной встрече Св. Варлаама и архиепископа Антония строится в основном на датировке событий в Новгородских летописях. Во всех летописях указывается дата создания храма Спаса Преображения, его освящения архиепископом Гавриилом и дата смерти Гавриила - это 1192-1193 годы. Сразу после освящения построенного им храма, по Житию, Св. Варлаам умирает, назначая своим преемником Антония. Антоний, по мнению исследователя, в это время был в паломнической поездке и был свидетелем разграбления Константинополя крестоносцами. Поэтому встретиться друзья никак не могли.

Дата смерти преподобного Варлаама, действительно, везде указывается по-разному: в Новгородской второй, третьей и четвертой летописи, а также в редакции Жития, сделанной Пахомием Логофетом - 1243, в Житиях, изданных в 1880 году, указывается осторожно "до 1230", М.Н. Тихомиров (1945) считал годом смерти преподобного 1211, а В.Я. Янин (1993) - 1210 (год возвращения из Константинополя Антония). Объясняется все очень просто. В Новгородской летописи старшего и младшего изводов уточняется: в 1234 году "преставися раб Божий Варлаам, а мирскы Вячеслав Прокшиниц, на Хотене у святого Спаса". Мирское имя Варлаама Хутынского, по летописи, - Олекса Михаилович. Новгородская первая летопись сообщает о деятельности Вячеслава Прокшиница и всегда называет его этим именем: в 1211 году он воздвиг церковь во имя Сорока мучеников, в 1227 году он ее расписал. Кроме того, мы узнаем, что он "внук Малышев". Только в год смерти он назван Варлаамом - вероятно, перед смертью он постригся в монахи.

Интересное замечание. В Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов в Комиссионном и Синодальном списке есть запись под 1207 годом: "В то же лето преставися раб Божий Перфурий, а мирское Прокша Малышевиц, постригся у святого Спаса на Хутыне, при игумене Варламе". Очевидно, речь идет о преподобном Варлааме, который принял постриг отца будущего монаха Варлаама. В Новгородской четвертой летописи, которая больше всех переиздавалась, эти сведения выпущены.

Можно узнать из Новгородской первой летописи об отцах Варлаама Хутынского и архиепископа Антония. В 1206 году "преставился посадник новгородский Михалко Степанич". М.Н. Тихомиров считает, что преподобный Варлаам был сыном посадника, известного в Новгороде тем, что он поставил на Чудинцеве улице церковь. Отец Антония, воевода Ядрейка, ходил с новгородской дружиной на Югру в 1193 году. Таким образом, Варлаам и Антоний принадлежали к одному поколению и одному социальному кругу.

Архиепископ Антоний оставил после своего путешествия Паломник за 1200 год, две редакции которого были написаны в Хутынском монастыре. Как замечает издатель этих редакций, время возвращения Антония в Новгород неизвестно, поскольку в летописи под датой 1211 год сказано: "Тогда же бяше пришел преже изгнания Митрофана архиепископа Добрыня Ядрейкович из Царьграда, и привезе с собою гроб Господень, а сам пострижеся на Хутыне у св. Спаса: и прииде поставлен архиепископ Антоний". Слово "тогда" относится ко времени поставления Антония в архиепископы.

Если следовать Новгородской первой летописи, то преподобный Варлаам ушел из жизни между 1207 и 1230 годом, поскольку в 1230 году в Хутынском монастыре был игумен Арсений, которого перевели в Юрьев. Исследования М.Н. Тихомирова и В.Г. Пуцко подтверждают эту версию. Тихомиров утверждает, что орфография вкладной грамоты является типичной для конца XII - начала XIII веков. В.Г. Пуцко доказывает, что поручни, которые хранились в Хутынском монастыре, отражают византийскую традицию, редкую на Руси. Сюжет Деисуса и мотив аркады, в которую вписаны фигуры Христа, Богоматери, Иоанна Предтечи, появляются на Руси, по его мнению, в первой четверти XIII века.

Свидетелем разорения Константинополя, как утверждает Э.А. Гордиенко, Антоний не был. Его Паломник дошел до нас в пяти списках. Первый список (Строевский) показывает, что Антоний не знал еще о предстоящих трагических событиях. Он был свидетелем, как в храме Святой Софии малый Юстинианов крест с тремя лампадами чудесным образом поднялся сам собой выше великого креста и затем опустился на свое место при горении лампад. Чудо 21 мая 1200 года он воспринимает, как пророчество о будущем, где "святым житием начнут жить люди" и где воцарится на земле мир и добро.

Можно предположить, что испытал Антоний, узнав о разорении Константинополя крестоносцами. Он пережил состояние преображения в храме святой Софии, когда "Дух Святый наполняет душу и сердце радости и веселия". Он видел в малом алтаре золотое и жемчужное блюдо княгини Ольги с изображением Христа. Возможно, это блюдо русская княгиня передала в дар храму после крещения. Он, единственный на Руси, мог свидетельствовать о популярности в Византии русских святых Бориса и Глеба: их "велика" икона находилась на правой стороне алтаря. Наконец, он вывез из Царьграда несколько святынь, в том числе "гроб Господень" (вероятно, речь идет о мере Гроба Господня). И вот храм осквернен и разорен! Чувство ответственности за происходящее, возможно, заставило его задуматься о преемственности Русской и Византийской Церкви. Может быть, именно этим объясняется византийская традиция, которой придерживались в Хутынском монастыре? Не только шитье на поручнях преподобного Варлаама об этом свидетельствует. Как показали археологические раскопки, фрески XII века, которыми был расписан Спасо-Преображенский храм монастыря, построенный в 1192 году преподобным Варлаамом, аналогичны фрескам церкви св. Климента в Старой Ладоге.

Можно предположить, о чем беседовали Варлаам Хутынский и Антоний, почему в Особой редакции Жития XVII века появляется сказание о "сугубей любви" этих святителей. Оба они видели Фаворский свет: Антоний в храме святой Софии, а Варлаам в своей обители на месте будущего храма. Когда в 1706 году из Москвы в Новгород прибыли греческие монахи Софроний и Иоанникий Лихуды и взялись за исправление Жития Cвятого Варлаама, они сразу поняли, на чем была основана духовная близость друзей. Поэтому они ввели в третью главу Жития богословский трактат о Фаворском свете, который соединяет человека с Богом, позволяет видеть силою Божественного Духа: "И явившийся Антонию свет был свет Божий, "бе сам Господь". Такой свет явился и преподобному Варлааму".

Антоний, как и Варлаам Хутынский, понимал непостижимость божественного существа. В свой рассказ Паломника он не случайно включил предание о дерзновении человека: "И том же утвердив и на степени, написан образ Спасов велик мусиею; и у правыя руки не написал палца, а весь написав, рекл писец зря на ни: "Господи, какое си жив был, како же тя есмь написал". И глас от образа глаголя: "А когда Мы еси видел?" И тогда писец онемев и умре. И тои перст не писан, но скован серебрян и позлащен". Лаконичность стиля писания Антония связана с ощущением невыразимости откровения.

Можно предположить, что Варлаам Хутынский и архиепископ Антоний способствовали развитию учения о Руси как новом Риме (после того, который построил Св. Константин). Не случайно, московские князья помогали Хутынской обители. Во время нашествия на Москву крымского хана Магмет-Гирея в 1521 году столица русского государства была избавлена от врага чудесным заступленим Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского. С этого времени на московских иконах Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский изображались вместе. Во фресковой росписи XVII века Троицкого собора новгородского Клопского монастыря также воплощена эта идея. В приделе храма Святой Троицы во имя Покрова Пресвятой Богородицы изображены святители новгородский и московский - Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский, поспешающие на поклонение Пречистой Богоматери. Рядом с ними - Ефрем Сирин, особо почитаемый в Клопском монастыре, который утверждал учение о Cвятой Троице и свидетельствовал о "сынах света, наследниках Царства Божия".

Лихудиевская редакция Жития Варлаама Хутынского, вероятно, была известна Гавриилу Романовичу Державину, который писал о видении Фаворского света в своей оде "Бог". По завещанию прах его был заключен в придел Спасо-Преображенского собора Хутынского монастыря в 1816 году. Державин продолжил традицию древнерусской литературы. В дальнейшем подобные герои пророческого типа были созданы только в русской словесности - их мы найдем у Жуковского, Пушкина, Гоголя, Достоевского и других. Тайны Хутынского монастыря продолжают ждать своих исследователей.