Пути-перепутья ученого и поэта

21 декабря 2009 г. кандидату филологических наук, бывшему преподавателю кафедры русского языка НГПИ Николаю Ивановичу Лаврову исполнилось бы 60 лет. Но его жизнь - коренного новгородца, талантливого ученого и самобытного поэта - оборвалась на взлёте.

Все повторяется: весны, и зимы, и осени.

Все повторяется - не повторяемся мы.

Николай Лавров

"Его отличали исключительная самостоятельность суждений и поразительная скромность, - вспоминал о своём ученике профессор В.П. Жуков. - Он не сразу соглашался с мыслями собеседника, молчаливо его выслушивал и очень редко, заканчивая беседу, говаривал: "Да. Это интересно. Стоит, пожалуй, подумать:" И снова и снова обдумывал, взвешивая все "за" и "против".

"Научные труды Н.И. Лаврова, - заключает профессор В.М. Мокиенко, - пронизаны "одной, но пламенной страстью": как можно глубже проникнуть в смысловую структуру диалектной фразеологической единицы, понять внутреннюю логику её семантической полифонии и уловить динамические вибрации словосочетаний в пространстве и времени. Именно этой проблеме и посвящена его единственная, небольшая по объему, но весьма дальнобойная по концепции книга "Смысловая структура диалектной фразеологической единицы" (1992). Каждому фразеологу, исследующему диалектный материал, она настойчиво напоминает ларинские слова о том, что именно семантика - неизменное искомое их поисков. Искомое, требующее обычно чрезвычайно детализированных разысканий и широкого семасиологического подхода:". О

собенно интересны и оригинальны его разыскания в области внутренней формы фразеологизма, познавательной и эстетической ценности фразеологических единиц русского литературного языка и народных говоров. Труды Лаврова с интересом и пользой прочтут фразеологи, диалектологи и начинающие исследователи - студенты и аспиранты.

Н.И. Лавров собирал обороты, которые от фразеологизмов унаследовали образный строй, а от терминов - собственно назывную функцию: пастушья сумка, львиный зев, кукушкины слёзы и т.д. Таких оборотов немного - тем ценнее каждая находка. В мыслях строилось здание будущих "Очерков" по номенклатурной фразеологии. Приложением к ним мыслился Словарь номенклатурных выражений. Но, как говорится, "Думы за горами, а смерть за плечами" - русистика потеряла талантливого ученого, а студенты - прекрасного педагога.

***

Наши с Николаем жизни пересекались двадцать с лишним лет в замкнутом, но чарующем пространстве Антониева монастыря: мы учились в пединституте, работали на одной кафедре, жили по соседству, бывали в гостях, часто и подолгу говорили и спорили о любимых поэтах, делились горестями и радостями, прогуливались по антоновскому парку или вдоль Волхова, играли в футбол:

Подвижнически пополняя диалектную фразеологическую картотеку в бесконечных и многотрудных скитаниях, Н.И. Лавров побывал в самых медвежьих уголках Новгородчины. И какие самоцветы народного слова отыскал! Сколько искренней простоты, горькой правды и человечности в задушевных рассказах и исповедях героев его очерков-миниатюр "Старики мои, старики:".

"Давно замечено, что в пути легко думается, что русская дорога, любая - будь то широкая магистральная трасса или вот такая, как эта, узенькая тропинка - "натоптыш" (удивительное слово, услышанное мною в Волотовском районе Новгородчины) - среди прочих достоинств обладает одним чудодейственным свойством: будит в душе песни, извлекая из памяти заветные строки. Пелось и мне:

Кто знает, может быть, существует некая глубинная связь между не поддающимися счету дорогами России и богатством художественной культуры нашего народа. В самом деле, и "Слово о полку Игореве", и "Путешествие из Петербурга в Москву", и "Капитанская дочка", и "Герой нашего времени", и "Мёртвые души", и "Записки охотника", и "Степь", и "Страна Муравия", и печально-светлая муза Николая Рубцова - лишь малая толика того, что состоит в прямом, кровном родстве с русской дорогой: "Не одна во поле дороженька", "По диким степям Забайкалья", щемящие неразгаданной тоской ямщицкие песни, фронтовая "Эх, дороги:": Право, не поставишь тут точки - многоточия, многоточия: И, возможно, душа идущих по российским дорогам, благодаря им, невольно, не ведая того, настраивается на волну души Великих Путников, прошагавших когда-то по этим дорогам, и, отзываясь, сама начинает петь" (из очерка Н.И. Лаврова "Молчание").

Порой мы оказывались за сотню, а то и две с гаком километров от Новгорода где-нибудь в районе во время осенних сельхозработ - и опять вместе, рядом. Об одной из таких встреч много лет спустя, уже после смерти Николая Ивановича, написано мною стихотворение:

Помню, Коля, осенью погожей

На реке-Шелони мы удили.

Не спеша вдоль берега бродили.

День стоял, на тютчевский похожий.

Вспоминал ты о своих походах

В деревеньки дальние, глухие,

Где еще жива душа народа

И слова, и образы родные.

Память вечно теплится живая:

Странник очарованный, навеки

Ты ушел в поход последний, зная,

Что душа бессмертна в человеке.

Почти двадцать лет минуло с того дня, как Николай Иванович Лавров ушел от нас в свой последний поход. Но удивительное дело! Порой ловлю себя на странной и утешительной мысли, что не умер, а именно "ушел" и продолжает любимую работу очарованный странник русской фразеологии, собиратель слов. А в стихотворении "Собираю слова", которое привожу ниже, Н.И. Лавров как бы очертил свой путь:

Я закину за плечи рюкзак полинявший:

На работу иду, а не в праздный поход.

Там, в тиши полевой, от асфальтов подальше,

Родниковое русское слово живет.

Не простится нам, если забвенья пороша

Заметет это слово, ровняя межи:

В мой ложится блокнот: "Побрела потихоша",

"Вот рахманый, хоть к ранам его приложи":

"Как Мамай воевал" - в неухоженном доме.

Кто-то "в вершу ввалился" - спеши, выручай!

Сын похож на отца - скажут: "Вылитый номер".

И оценят сенцо: "Хоть заваривай в чай".

"Он и щепки не ломит" - лентяя осудят.

И добавят: "Раскисше как вареной гриб".

Работящий мужик "Хлеб на камне добудет".

У того завсегда "вкруг ноги пироги".

Там на случай любой не одна поговорка,

Между песней и речью различия нет.

Выцветают глаза, но пронзающе зорко

Смотрят люди на жизнь с высоты долгих лет.

Нам еще подниматься на эти крутизны,

Нам ещё сознавать назначенье свое.

Собирая слова, постигаешь Отчизну

И уроки берешь у крестьянок её.

Снова машет рукой чья-то мама седая,

Утопает в оконной глухой полынье:

Это тяжко, поверь, - говоря "до свиданья",

Понимать, что "прощайте", пожалуй, верней.