Слово - это... Слово и интеллект. (Окончание. Начало в номерах за октябрь и декабрь 2007 года.)

Мы завершаем публикацию заметок доктора филологических наук, профессора В.В. Иваницкого о тайне имени и его бытия в мире.

Углубленное изучение имен приводит к знанию древней и, видимо, исходной внутренней их связи друг с другом. Например, в этимологическом отношении, согласно "Сравнительному словарю мифологической символики в индоевропейских языках" М.М. Маковского, слово "мёд" на основе сохранившихся в различных родственных языках "рудиментов", с одной стороны, нас объединяет с понятием ума, мудрости, с другой, - соотносит со значениями "середина" и "время".

В результате такого подхода мир видится сквозь своеобразную призму узловых, родственных понятий. Разные, на первый взгляд, предметы сливаются в тайную, во многом загадочную и даже с современных позиций необъяснимую, может быть, мифологическую систему. Древний человек, создававший эти связи между родственными названиями разных предметов, был значительно ближе к природе, чем современный человек. Он был актуально и конкретно информирован о тайне этих связей. Он жил этим, создавая все новые и новые связи между разными предметами, используя одно слово, которое расширяло свои значения на основе метафоры и метонимии.

В наше время установление подобных связей между именами приводит, в принципе, к возвращению интуитивного понимания природы и изначальной сущности предметов, а также их места в человеческом обществе и отношения к ним человека.

Тайные связи имен каким-то образом проявляются в заговорах, наговорах, кламаньи шаманов и т.п. Ср. заговор от чирья: Выйди, боль, с белого тела, с красной крови, с желтой кости. Или от грыжи: Грызь, грызь, я тебя съем. Чем я тебя родила, тем я тебя и выходила. Каждый раз нужно при этом осуществлять определенную последовательность действий, обращенных к Богу. До этого уровня доходят редкие люди. Думается, что это происходит благодаря включению подсознания. Здесь интуитивно задействованы многие стороны слова: звуковые, семантические, генетические, сочетаемостные, прагматические и т.д.

Ярким примером интуитивного прозрения связи имен служит поэтическое творчество, представляющее новый уровень, который активно опирается на все предшествующие уровни, но прежде всего на те, где происходит перенос, переосмысление значения слова. См., например, фрагменты из известных стихотворений Константина Бальмонта (обратите внимание на последовательность и сочетание согласных и гласных, вместе с этим - и на поэтический образ, в лингвистическом плане - денотат, предмет):

Полночной порою в болотной глуши

Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши...

Я вольный ветер, я вечно вею,

Волную волны, ласкаю ивы,

В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,

Лелею травы, лелею нивы...

Философское прозрение внутренних отношений между словами и того, как они связаны друг с другом через соответствующие внешние предметы, легко прослеживается в знаменитом стихотворении Зинаиды Гиппиус "Все кругом":

Страшное, грубое, липкое, грязное,

Жёстко-тупое, всегда безобразное,

Медленно-рвущее, мелко-нечестное,

Скользкое, стыдное, низкое, тесное,

Явно-довольное, тайно-блудливое,

Плоско-смешное и тайно-трусливое,

Вязко-болотно- и тинно-застойное,

Жизни и смерти равно-недостойное,

Рабское, хамское, гнойное, черное,

Изредка серое, в сером упорное,

Вечно лежачее, дьявольски косное,

Глупое, сохлое, сонное, злостное,

Трупно-холодное, жалко-ничтожное,

Непереносное, ложное, ложное.

Но жалоб не надо;

что радости в плаче?

Мы знаем: все будет иначе.

Как это напоминает наше время! К сожалению, ничего не меняется, и мы с вами те же, питаясь призрачными надеждами! Правда, автор все-таки надеется на благополучный исход.

Есть и другая сторона имени, позволяющая открыть его новые отношения. Она связана с прагматическим отношением человека к слову. Слово воспринимается как условная, произвольная, зависящая от воли человека, его произвола единица. Своеобразная бирка на предмете, которую можно изменять в зависимости от того, какой смысл человек вкладывает в предмет или выражает отношение к нему. В результате возможны самые разнообразные толкования имени в области его звучания, словообразовательных и грамматических признаков, связей и отношений между предметами, с которыми ассоциируется предмет, называемый данным именем.

Практически данный подход, по сути, телеологический или феноменологический, позволяет выйти человеку за пределы имени, посмотреть, что же есть там, почти что трансцендентной области наших представлений. Это своего рода выход в другие миры. Например, по радио "Маяк" популярный ведущий радиостанции произнес фразу "Идти в оперА", подражая французскому и подразумевая соответствующую фразу по-русски: Идти в оперу. Но, к сожалению, он забыл, что существует русская форма "оперА" от слова "опер" (оперуполномоченный). Поэтому случайно возникла сложная контаминация двух разных форм слов, вызывающая соответствующее чувство выхода в новое смысловое пространство. Некая языковая игра с "запредельными" понятиями. Почитайте тексты Л.Кэрролла, А.Платонова, В.Хлебникова и вы поймете, какие существуют пути выхода за пределы слова.

Особенно ярко это наблюдается в таком явлении, которое называется парономазия. Оно чаще всего встречается в заголовках наших известных изданий "Комсомольская правда", "Аргументы и факты", "Новая газета" и т.д. Например: "Кому это нано?" (о внедрении нанотехнологий); "Вы слыхали, как поёт Дроздов?" (об известном ученом-ведущем на ТВ); "ПравДА"; "Преступность зла - ограбят и посла"; "Ругался НАТОм"; "Нефтедоллары выйдут баком"; "Казнить нельзя и миловать"; "Касьянов сел пока в аэропорту"; "Дачи - на "сносях".

Подобное обращение со словом указывает на его многообразие с разных, вышеуказанных точек зрения, и, в конце концов, на границы его существования.

Знание имен и правильное и свободное владение ими на высоких уровнях приводит нас к знанию сущности предметов, но, прежде всего, - самих имен. Это в итоге неизбежно ведет к фидеизму. Но при этом может возникнуть иллюзия некоей личностной близости к Демиургу, и искушение самому трактовать значения слов. Так делал, например, известный выше названый славянофил первой половины девятнадцатого века А.С. Шишков, объясняя значения русских слов, например: "труд" происходит от "тру, тереть", а "малина", потому что составлена из малых частей. Недалеко от Шишкова ушел и наш современник Д.Щедровицкий, который вслед за средневековыми филологами приходит к выводу о том, что древнееврейский язык является праязыком человечества, поскольку в нем, как написано в Книге Бытия, отражено первичное происхождение человека-мужчины-мужа и вторичное женщины-жены: иш "человек, мужчина, муж" - иша "женщина-жена".

Внутреннее знание имени приближает нас к самим себе и к Богу. Как писал Св. Августин: Viderim me, viderim Te. Увижу себя, увижу и Тебя. Первый шаг на этом пути - глубокое проникновение в основы русского литературного языка, вплоть до церковнославянского и старославянского, а если есть возможность - то и дальше, в основы индоевропейского, ностратического и т.д. Это поможет открыть многие тайны современного русского литературного языка и понять смысл молитв, тропарей и кондаков, очищающих дух и душу.

Важно отметить, что недавно ученые установили особое состояние мозга, которое возникает в процессе молитвы. Мозг человека в этом состоянии находится между бдением и сном. Вхождение в это состояние не имеет гипнотических, внешних мотивов. Это самоосознанное, индивидуальное действие с помощью языка и души.

***

Мы верим в имя, в слово с самого начала его "прихода". Осваивая язык, мы осваиваем пространство и мир, окружающие нас, как и время, в котором мы живем. Опираясь на конкретное знание слов, мы успешно и продуктивно внедряемся в реальное пространство и время нашего мира. "Вживаясь" в другие уровни слова, мы выходим в разнообразные миры и обогащаем этим свое мировосприятие и мировоззрение, развиваем наш интеллект.

Без знания слов ни то, ни другое было бы невозможным. Мы не смогли бы с большей или меньшей точностью трактовать факты нашей действительности. Чем лучше и глубже мы вникаем в наш язык, тем мы лучше узнаем себя, утверждаем свое место в этом мире. И тогда возможны ситуации, в которых наш язык становится основой, путем обращения к Богу.

Но, к сожалению, чаще мы испытываем искушение употреблять язык с недоброй, разрушительной целью. А если мы сами этого не делаем, то видим, не сопротивляясь, к великому нашему сожалению, как это делают другие.