Студенческие годы - время становления

Доценту кафедры философии А.И. Сорокину исполняется 20 февраля 65 лет. Он много лет живет в Новгороде, работает в нашем университете. Александр Иванович, постоянно общаясь с молодёжью, вспоминает и свои студенческие годы. А теперь он решил рассказать о них на страницах нашего издания.

В конце июля 1957 года я отправился в Ленинград поступать в ЛГУ. Выбор университета также был неслучайным: этот великий город, во-первых, намного ближе к нам, чем Москва, в нем учились многие выпускники нашей школы, а во-вторых, там жили родственники моих родителей. Я с ним был немного знаком и уже успел полюбить его. А решение поступить на философский факультет было, наверное, все-таки не случайным: у меня с ранних лет был интерес к мировоззренческим вопросам, увлечения астрономией, географией, затем литературой и литературной критикой, интерес к вопросам общественного устройства, исторических закономерностей, этики и морали.

Документы принял строгий, неразговорчивый мужчина с искалеченной рукой, как я потом узнал, заведующий кабинетом философии. Ничего не объясняя, он назвал день собеседования. У меня не было ни сил, ни желания открывать школьные учебники, которые мне окончательно опротивели за время школьных экзаменов. К тому же было неизвестно, по каким вопросам будет собеседование. А потому я решил ничего не читать и с удовольствием знакомился с достопримечательностями города. В Ленинграде в последнее воскресенье июля празднуется День военно-морского флота, он сопровождается парадом военных кораблей, выступлениями духовых оркестров и салютом-фейерверком. Одним словом, я гулял.

Собеседование было назначено на 11 часов. В комиссии были преподаватели факультета. Меня спросили, почему я поступаю на этот факультет, что я читал по философии, задали вопрос о ленинских работах по литературе. Я назвал одну статью, мне подсказали другую, которую я тут же почти дословно воспроизвел. На вопрос об историческом значении Парижской Коммуны я не смог дать удовлетворяющего ответа. И мне сказали, что я, как медалист, могу свободно поступить на другой факультет. Но я стоял на своем выборе. И был принят на философский факультет.

В комитете комсомола мне предложили поработать в августе на мелиорации Карельского перешейка. Эта территория была отвоевана у финнов и тогда еще не освоена полностью. Деревень тут почти не был, а лишь заброшенные финские хутора. Было принято решение превратить Карельский перешеек в молочную базу для Ленинграда.

В Приозерский район нас привезли на грузовой крытой машине. Расположились в сельском клубе. Спали прямо на полу на матрацах и подушках, набитых сеном. Еду готовили девушки из выданных продуктов.

Природа в Карелии удивительно красивая: озера, холмы, огромные валуны, высокие ели. А мы очищали луга, заросшие крупным кустарником и мелкими деревьями. Поскольку мелиоративной техники не было, то работа выполнялась вручную: ребята рубили кусты и деревья, девушки стаскивали их в большие кучи, которые потом сжигали при помощи солярки. Работа была тяжелая, и там, в минуты отдыха я приобщился к курению. От этой привычки не могу освободиться до сих пор.

Студенты 50-х. Второй слева - автор воспоминаний А.И. Сорокин.

В нашей группе оказалось всего четыре медалиста: Женя Школьников, поступивший на химфакультет, я, одна девушка с химфака, другая с филологического. С Женей я подружился, но поскольку мы были на разных факультетах, то наша дружба была короткой. Остальные были студентами разных курсов географического факультета. Они-то и научили нас петь студенческие песни по вечерам, курить и пить водку.

Через неделю нас переправили на пароме, с помощью переброшенного с берега на берег каната, на небольшой необитаемый остров. Здесь было одно здание, в котором отдыхали студенты театрального института, а нас разместили на чердаке. Но молодость и романтика позволяли нам сравнительно легко переносить бытовые неудобства. Правда, было немного обидно, когда под вечер мы усталые, с кровавыми мозолями на руках, возвращались на базу, а театралы, одетые в костюмы и маски, в это время фехтовали на рапирах. Закончилось наше пребывание на острове организованной пьянкой, зарплата же за 20 дней составила менее 10 рублей, остальное ушло на питание и на "банкет", как нам объяснили старшие с географического факультета.

Студенты тогда рассматривались органами партийной и государственной власти как дешевая рабочая сила. В этом мы смогли убедиться: 1 сентября нам объявили, что мы направляемся на месяц на сельхозработы в Волосовский район. Мы убирали картофель, заготовляли силос, а жили в клубе, все в одном зале, спали на специально изготовленных нарах. Кормили нас прилично за счет колхозных и закупленных продуктов, в достатке были картофель, овощи, молоко и мясо. Но денежная оплата была смехотворно малой.

Положительным в сельхозработах были физический труд на свежем воздухе и общение. Там я познакомился с однокурсниками и студентами старших курсов. Вторым золотым медалистом оказался Юра Перов, из Тотьмы Вологодской области. Это был круглолицый полноватый блондин, начитанный и хорошо развитый умственно, общение с ним было интересным. Сейчас Юрий Валерьянович Перов - профессор, зав. кафедрой истории философии СПбГУ. Из студентов других курсов обращали на себя внимание Володя Ратницкий, маленький, горбатенький, смуглый и забавно рассказывающий еврейские анекдоты, и Слава Иванов, высокий блондин, рассудительный и веселый, бывший председателем профбюро факультета и старшим на сельхозработах. Позднее, в 80-х годах, Вячеслав Георгиевич Иванов стал заведующим одной из кафедр факультета.

Закончился сентябрь, и мы вернулись в Ленинград. Наше общежитие было рядом с Петропавловской крепостью. Так что дорога до университета всего 10 минут: через мост Строителей, соединяющий Васильевский остров и Петроградскую сторону, и Биржевый проезд до Менделеевской линии.

На первом курсе нас поселили в угловую комнату на 6-ом этаже. Здесь стояли 9 кроватей, 9 тумбочек и стол. Наш староста Анатолий Ханжин вставал раньше других, в одних трусах делал зарядку с гантелями и эспандером, а затем громко объявлял подъем. С тех пор я всю жизнь делаю утреннюю гимнастику. Иногда Ханжин играл на баяне, привезенном ему женой из Полтавы. Его жена Нина, пышнотелая и яркая украинка, заочно училась в торговом институте и во время сессии заходила к нам.

Другой интересной личностью был Александр Григорьевич Самойлов, поступивший на отделение психологии по направлению Симферопольского университета. Он прошел срочную службу в армии и был уже женат, его жена работала виноделом в Крыму. Саша был высок, худощав, вертляв, с качающейся походкой, с черными волосами и длинным носом. Манера его общения была мягкой, шутливой, приятной. Саша постоянно читал польский сатирический журнал Шпильки", что соответствовало его юмористическому настрою.

Удивление и насмешки первокурсников вызывал Валентин Ксенофонтов, серебряный медалист из Вологодской области. Он был сирота, из родственников у него был старший брат, работавший на станции Мга. Внешность Валентина была не очень приятной: низкорослый, лицо рябое, круглое и бледное, очки на некрасивом широком носу. Он решил учиться сразу на двух факультетах - философском и физическом. В первом семестре посещал занятия и сдавал экзамены на обоих факультетах.

Это требовало огромных усилий, он часто что-то шептал, по-видимому, стремясь запомнить сложный и многообразный учебный материал, за что получил от нашего старосты прозвище "Шептун", оставшееся за ним на все пять лет. Но он, по-видимому, переоценив свои силы и способности, выдержал всего два семестра. Валентин был малообщителен, замкнут, ни с кем не дружил, на насмешки отвечал саркастической улыбкой и такими же словами. Впоследствии он защитил не только кандидатскую, но и докторскую диссертацию, стал профессором в Ленинградском политехническом институте.

Заметным гостем в общежитии был сибиряк Владимир Ильич Зуев, среднего роста, смуглый и жгучий брюнет. Он ходил в армейских шинели и шапке (до поступления в университет был офицером, уволен по состоянию здоровья). Володя был импульсивным, эмоциональным, страстным как на занятиях, так и в общении. Он не раз избирался комсоргом группы. Учился Зуев старательно, окончил факультет с отличием и был оставлен в аспирантуре. Уже на первом курсе он был женат, его жена-блондинка работала инженером в Колпино, где он и жил в ее квартире.

Были в нашей группе морские офицеры, женатые, имевшие детей. Саша Фомичев, высокий тридцатилетний мужчина, мягкий, тактичный, был партгрупоргом, потом членом партбюро факультета. Николай Макаров мало с нами общался, и потому мы его почти не знали.

Иван Иванович Резвицкий пришел на факультет из военного училища после полученной травмы ноги. Он был ярко выраженным индивидуалистом, с саркастической улыбкой. После защиты докторской диссертации он стал профессором торгового института в Ленинграде.

Со срочной службы на флоте в нашу группу пришли Виталий Колядко и Григорий Сушков. С Виталием у меня сложились дружеские отношения. Сейчас он доктор философских наук, профессор, работает в Курске. А вот Гриша выдержал студенческую жизнь меньше года. Как-то по весне он зашел к нам в комнату и заявил: "Нет, ребята, эта жизнь - дышать книжной пылью - не по мне. Ухожу я от вас. Единственное, что меня еще удерживало в университете, это участие в университетском хоре и занятия лыжным спортом".

Хор студентов Ленинградского университета под руководством заслуженного деятеля культуры РСФСР Григория Сандлера был в то время поистине уникальным явлением. Некоторые иностранные гости северной столицы говорили даже, что в Ленинграде есть две главные достопримечательности - Эрмитаж и хор университета. В хор отбирали около 100 юношей и девушек с красивыми и сильными голосами, от самых низких мужских до самых высоких женских. Исполнял хор в основном русские народные песни без музыкального сопровождения, точнее, сопровождение создавалось подголосками самих хористов. Одеты они были строго - девушки в длинных белых платьях, юноши в черных костюмах, белых рубашках и галстуках с бабочками. Выступления хора в актовом зале главного корпуса университета, проводимые несколько раз в год бесплатно, были для меня, как и для многих других, праздниками подлинного искусства. Слушал перепады высоких и низких голосов, и казалось, то купался в волнах моря, то с замиранием сердца скатывался с крутых горок.

Однажды летом в одну из чудесных белых ночей я случайно услышал этот хор на берегу Невы около Медного всадника. И потом, далеко от берегов Невы, я с удовольствием слушал иногда по радио его замечательные выступления. Запомнил я одну из солисток хора - Людмилу Филатову, студентку химического факультета. И через многие годы, когда мне было уже за 50, я был приятно удивлен, когда в программе Мариинского театра оперы и балета, куда приехал вместе с новгородскими учителями, увидел знакомую фамилию: Заслуженная артистка РСФСР Людмила Филатова исполняла партию Мамки в опере Римского-Корсакова "Псковитянка". Казалось, я вернулся в свою далекую юность.

Я написал не обо всех своих сокурсниках. А только о наиболее колоритных. На первый курс философского факультета тогда принималось по 30 человек, из них 5 - на отделение психологии. После школы на философский и некоторые другие общественно-гуманитарные факультеты принимались только медалисты, остальные по конкурсу со стажем работы не менее двух лет. Среди моих сокурсников были пять медалистов. Остальные студенты нашего курса были из числа отслуживших в армии и на флоте, комиссованные офицеры, партийные, профсоюзные или другие работники.