Новости

18.06.2012  Мирза Бичурин: Российская наука переживает очередной этап развития (Новгородское общественно-деловое интернет-издание "Прямая речь" от 26.04.2012)

До 2000 года Великий Новгород был центром электронной промышленности, здесь делали технику на всю Россию и ближайшее зарубежье. После 90-х огромные предприятия рухнули. Теперь большая часть техники в Россию поступает из Китая и Америки.

Хотя в городе и остались лишь осколки от бывших громадных предприятий, для них по-прежнему не хватает специалистов в радиоэлектронике. Специалистов готовят на кафедре проектирования и технологии радиоаппаратуры. У заведующего кафедрой Мирзы Имамовича Бичурина студентам есть чему поучиться — он делает открытия в радиоэлектронике и имеет самый высокий индекс цитирования среди преподавателей НовГУ.

ПР: Почему вы решили стать радиоинженером?

МБ: Трудно сказать. Как только окончил школу, мне одинаково нравилась математика, физика, иностранный язык. Я родился в Красноярске, там не было серьёзных высших учебных заведений, один только лесотехнический институт, поэтому все выпускники ехали в Томск. Томск — был центром научной жизни Сибири и Дальнего востока. Когда я поехал туда, то собирался поступить в университет на физмат факультет. Но пришёл в приёмную комиссию, там сидели девочки молодые. Они сказали, что все нормальные ребята поступают в политех на радиотехнический факультет. Я взял документы и пошёл в политех. Там конкурс был около 20 человек на место. Я все пять экзаменов сдал на пятёрки. На первый курс набор был 300 человек! Там была очень серьёзная подготовка по электротехнике, радиотехнике и механике. Инженер должен во всём разбираться.

После 4 курса у нас открылся Томский институт радиоэлектроники и электронной техники. И нас перевели весь факультет в этот институт. После выпуска нам не разрешили никуда выезжать, потому что в новом институте не было кадров. Всех оставили, кого в аспирантуру, кого ассистентами работать.

ПР: Как вы попали в Новгород?

МБ: В 1974 году меня пригласили в Новгород знакомые, здесь образовался новый Политехнический институт на базе филиала ЛЭТИ, были нужны кадры и я, уже кандидатом наук, приехал сюда. Потом защитил докторскую диссертацию и мне Владимир Сорока, ректор, сказал: «Давай, возглавь эту кафедру, заведующий кафедрой должен быть доктором наук». И вот я здесь с 1990 года, работаю заведующим кафедрой проектирования технологий радиоаппаратуры.

ПР: Чему посвящена ваша научная деятельность?

МБ: Научная деятельность у меня связана с исследованием материалов в широком диапазоне частот, так называемых, магнитноэлектрических. Это новые материалы, которые одновременно обладают и магнитными, и электрическими свойствами. Они очень интересные. Влияние магнитного поля меняет их электрические свойства и наоборот. Получаются материалы для тех самых новых многофункциональных устройств, какие сейчас нужны в технике. Мы этим занимаемся давно, на эту тему пишем книги, статьи, где-то с 2000 года нашими работами заинтересовались очень активно иностранцы.

ПР: Расскажите подробнее про свои работы, исследования, чему они посвящены?

МБ: Магнитоэлектричество — это ключевое слово. Сначала надо было понять, что это вообще такое. И, раз есть такой эффект, надо было узнать, в каких материалах он наибольший, чтобы его можно было применить на практике. Раз мы одновременно и физики, и инженеры — нам пришлось это изучить, где надо искать этот материал, как он описывается. Писали книжки на эту тему. После этого мы перешли к применению, стали думать, в каких устройствах это может найти применение. Магнитоэлектрические композиты, оказалось, можно очень просто делать: взять магнитный материал, склеить с электрическим и вместе это будет хороший магнитоэлектрик. Сейчас мы пишем патенты, пытаемся организовать производство магнитоэлектрических материалов и приборов, у нас на кафедре уже три малых предприятия.

ПР: Вы уже нашли применение для ваших композитов?

МБ: Одно из применений — небольшой датчик магнитного поля, сенсор. У него слоистая структура. Эта система чувствует очень маленькое магнитное поле, которое существует в головном мозге, например. По телу текут токи, создают малые магнитные поля, этот датчик позволяет их измерять. Его можно применять в медицине, в охранных системах, в автомобильной промышленности, робототехнике. Можно установить датчик, который будет фиксировать движения человека. Такие датчики есть, но они либо не позволяют измерять малые поля, либо сверхчувствительны и неподъёмные. А у нас мизерный датчик, миллиметровые размеры, работает при комнатной температуре. Ещё одно применение — это источники энергии. Этот сенсор запасает энергию. Представим океан, волны всё время бьют в берег. Поставьте на берег такой датчик, он постоянно будет источником энергии, пусть небольшой, но достаточной, чтобы заряжать мелкие устройства.

ПР: Получается, ваше изобретение интересно больше иностранцам, чем русским учёным?

МБ: Раньше говорили: «А, эти слабые эффекты!» А сейчас самый настоящий бум вокруг этого. По прикладной физике есть два журнала с самым высоким импакт-фактором во всём мире (JAP и APL). В одном опубликовано 20 лучших статей и там есть наша обзорная статья, написанная с американскими и китайскими коллегами в 2008 году. На неё все ссылаются и мимо этого обзора пройти не могут. Сейчас всех ученых начали сравнивать не просто за заслуги, а по индексу цитирования. Если его статью читают и на нее ссылаются, то это настоящий учёный, независимо от его регалий и званий. А в России есть сайт, где публикуется индекс цитируемости российских учёных, там есть моя фамилия. Ещё есть такой индекс Хирша, у меня он 19. Считается, например, в США, что если этот индекс более 10, то это серьёзный учёный, которого можно брать на работу и давать ему высокую должность.

ПР: Сколько сейчас студентов учится у вас на кафедре?

МБ: Мало очень учится. В прошлом году набор был невысокий, мы набирали по 15 человек на специальность, а в позапрошлом — 10. Ещё проблема: мальчишкам служить надо в армии. А у нас из набора 10 человек 6 человек оказались после колледжа политехнического и их забрали в армию, так как колледж даёт только одну отсрочку. Потом ребята вернулись через год после армии, уже на дневном не хотят учиться, на заочное поступают. И сейчас на 2 курсе у нас учится всего 3 студента, 3 курс — 9 человек.

ПР: Выпускники устраиваются по специальности?

МБ: С работой у нас неплохо, выпускники, как правило, работают радиоинженерами. У нас хорошая компьютерная подготовка с первого курса до конца обучения. Учим прикладным программам, языкам, поэтому они могут работать везде, где есть компьютер. А большая часть сейчас работает на предприятиях. В 90-е годы наши предприятия «упали». Новгород был до 1990-2000 годов центром электронной промышленности, здесь было много крупных радиоэлектронных заводов: «Планета», «Волна», «Элкон» и другие. Например, «Квант» было огромное предприятие, сейчас резко сократилось. В последние годы радиоэлектроника оживает и поэтому наши радиоинженеры нарасхват. Все стали понимать, что если не будет своей армии, будешь кормить чужую, поэтому нужно поднимать оборонку. Сейчас правительство вкладывает огромные средства в оборонную промышленность, чтобы заменить устаревшую технику на новую.

ПР: Насколько сейчас востребована в мире радиоэлектроника?

МБ: В связи с последними событиями в мире (военные конфликты в Египте, Ливии, Сирии) стало ясно, что наша страна должна иметь армию, вооруженную самым современным оружием, то есть новейшими радиоэлектронными средствами. Поэтому сейчас радиоэлектроника становится наиболее востребованной областью техники.

ПР: Какие перспективы у развития этой науки?

МБ: Учитывая взаимосвязь науки и техники, перспективы развития радиоэлектроники, и ее нового этапа развития — наноэлектроники, громадные. Причем не только в военной, но и в гражданской области, поскольку все новые технологии имеют двойное применение.

ПР: Может ли Россия стать лидером в технологиях, где востребованы ваши разработки?

МБ: Я надеюсь, что наши разработки станут основой нового направления радиоэлектроники — магнитоэлектрической электроники.

ПР: Как вы оцениваете состояние современной науки?

МБ: В настоящее время наука переживает очередной этап развития — переход от микроэлектроники к наноэлектронике. Этот этап требует совершенно нового уровня технологии, так как необходимо создавать приборы с наноразмерами ( 1 нм = 10^-9 м ).

ПР: Достаточно ли она развита на региональном уровне?

МБ: Я, как специалист, могу оценивать только уровень радиоэлектроники в нашем регионе. Идет постепенное повышение уровня развития нашего регионального радиоэлектронного комплекса. Это связано с выделением государством больших средств на переоснащение военного радиоэлектронного потенциала страны, а наши региональные радиоэлектронные предприятия активно участвуют в этой работе.

ПР: Как вы относитесь к «Сколково»? Это очередная «игрушка» властей или инновационный центр может реально продвинуть российскую науку?

МБ: О «Сколково» пока говорить рано, надо немного подождать и посмотреть, как заработают их новые проекты.

ПР: Можете ли сказать, что у вас подрастает достойная смена?

МБ: Да, у меня хорошая научная группа, есть молодые ребята, из которых, я надеюсь, получатся настоящие учёные.

Пресса о нас