Пресса о нас

10.04.2012  Кто старое помянет (газета «Новгородские ведомости» от 10.04.2012).

Древние некрополи строго хранят тайны нашей истории

Весна придет. И тогда, советую, вечерком прогуляйтесь по территории бывшего Антониева монастыря.

Вы получите истинное удовольствие от мягких лучей заходящего солнца, скользящих вдоль Волхова и окрашивающих в тёплые тона стены обители, от перекликающихся перед сном птичек, от ощущении покоя, которым дышит старинный некрополь…

— Стоп! Какой некрополь? Там ещё и кладбище есть? — обычно на этом месте глаза собеседника наполняются недоверием, а брови ползут вверх.

И это, конечно, огорчает. Ведь кладбище действительно есть — монастырское. По традиции расположенное прямо за стенами церкви Рождества Богородицы. Конечно, сейчас некрополь не слишком приметен: надгробия частью разбиты, частью скрылись в траве, другие просто сгинули в водовороте времени. Казалось бы, чему тут сокрушаться: ну, кладбище, ну, исчезает. Но именно такие рассуждения обрекают и нас, сегодняшних, на будущее забвение.

Затерянные в архивах

Итак, по-настоящему интересовались антониевским некрополем немногие, пойти дальше интереса смогли единицы. Среди них — сотрудники Гуманитарного института НовГУ, авторы проекта «Остаться в светлой памяти людской», направленного на изучение некрополя, поиск имён захороненных здесь, и популяризацию информации о людях, внесших существенный вклад в историю Новгорода.

— Нам случайно попалась фотография начала прошлого века, на которой хорошо виден некрополь во всём его величии, это и мотивировало восстановить его историю, — рассказывает Любовь ВАВИЛОВА, директор Музея истории НовГУ. — Поверьте, это было непросто. Антониев монастырь возник ещё в 1106 году, с того же момента сюда стали стекаться странствующие, монашествующие, убогие. Люди болели, умирали — кладбище появилось само собой.

Из-за отсутствия информации имена людей, похороненных здесь в период с XII по XVII века, за исключением нескольких случаев, навсегда ушли в неизвестность, а вот в архивных документах XVIII века при должном желании можно найти много любопытного.

Основными рабочими инструментами для Любови Александровны стали  Тетрадь о захороненных в Антониевом монастыре с 1769 по 1785 год, а также метрические книги, заведённые в это время во всех храмах и церквах.

— Ученики духовной семинарии нередко умирали от чахотки. Если их хоронили в Новгороде, то смерти эти нигде не отмечались, если же тела увозили на родину, то там они опять же не фиксировались, поскольку в семинарии уже была отслужена панихида. Выходило, что люди просто пропадали, — рассказывает Вавилова, пока мы шагаем к некрополю. — Чтобы это исправить, из Священного Синода поступил указ: во всех духовных семинариях завести метрические книги. Благодаря им и было восстановлено 40 имён усопших, ещё 90 стали известны из Тетради.

Остальную информацию собирали по крупицам: в начале прошлого столетия в России издавался «Русский провинциальный Некрополь», где описывались кладбища российских губерний. И в 1914 году в печать вышла первая часть. Но потом живым было не до мёртвых. По счастью, Новгородская губерния в первый том «Некрополя» попала. Кроме того энтузиасты пролистали десятки томов Новгородских епархиальных ведомостей и памятных книг Новгородской губернии. В итоге  удалось установить около 200 имён.

Гардемарины, вперёд

О специфике прогулок по старым кладбищам можно говорить много и разно, и неправы утверждающие, что кроется за ними что-то тёмное и оккультное. В интересе к некрополям куда больше желания представить, какими были наши предки, прикинуть, будут ли помнить нас.

— На этом кладбище похоронены заслуженные люди, немало потрудившиеся для города, — начинает экскурсию моя собеседница, когда мы подходим к надгробию могилы Юрия Павловича Свиньина. — Как и почему господин Свиньин попал в Великий Новгород, нам установить не удалось. Но известно, что был он статским советником, гардемарином и исследователем побережья Дальнего Востока.

Между прочим, служба молодого гардемарина Юрия началась на фрегате «Паллада», том самом, на котором писатель Иван Гончаров совершал путешествие вдоль Тихого океана к берегам Японии для установления дипломатических отношений со Страной восходящего солнца.

— Свиньин  принял участие в изучении залива Восток, открытии бухты Гайдамак, командовал шхуной Сибирской флотилии «Сахалин», был переведён на Балтийское море, — словно вспоминает Любовь Александровна. — Вышел в отставку, а потом появился у нас — инспектором по судоходству по Волхову и Ильменю. Здесь же стал статским советником. В Новгороде семья Свиньиных проживала в двухэтажном полукаменном доме, в их владениях находились три деревянных флигеля, располагавшихся  по Андреевской улице от Большой Московской до Старой Московской.

Нынче построек не осталось, а могилу Свиньина видно из окон аудиторий гуманитарного института, где студентам рассказывают о фрегате «Паллада». О том, что в сотне метров от них находится прах участника этих путешествий фрегата, ученики знают вряд ли. Зато по имени Юрия Павловича названы мыс и скала на острове Фуругельма, в 110 км к юго-западу от Владивостока.

А ведь глядя на надгробье, ничего этого не узнаешь. На нём только скупая, как и подобает случаю, запись: «Статский советник Свиньин. Скончался 29 декабря 1892 г. на 57-м году».

Невдалеке высится ещё одно хорошо сохранившееся надгробие розового мрамора, надпись на нём гласит: «Александра Петровна Туберозова, урожденная Голинская, супруга протоиерея Никольского собора. Дворянка. Родилась 30 апреля 1835 г., скончалась 8 февраля 1900 г. От благодарных детей». Согласитесь: внимание цепляет именно последняя фраза. 

— Мне тоже стало любопытно, что же это за дети? Оказывается, где-то здесь находится могила Юрия Константиновича Туберозова, преподавателя Новгородской духовной семинарии, принимавшего самое широкое участие в церковной, учебной и административной жизни Новгородской епархии, — Любовь Александровна как будто рассказывает биографию своего знакомого. — Он участвовал в благоустройстве Никольского собора:  из холодной церковь была превращена в тёплую, несколько раз отделывалась внутри, была обнесена железной оградой. Так вот, упомянутая Александра Петровна — его жена, а детей в их семье было семеро.

Александра, Екатерина и Лидия обучались в новгородской Николаевской женской гимназии. Старшая затем окончила Смольный институт благородных девиц, работала учительницей в Новгороде, сыновья Леонид и Пётр состояли на службе в Санкт-Петербургской канцелярии Военного министерства, Иоанн обучался в немецкой школе, получил назначение учителем Деревяницкого епархиального училища. Такое вот семейство…

Лучшая гражданка Новгорода

Стоит признать, что в большинстве случаев могилы наших предков утеряны, остались лишь имена. Такая участь постигла и склеп Сметаниных, располагавшийся как раз на антониевском кладбище.

— С именем городского головы Григория Сметанина по привычке связывают лишь строительство пивоваренного завода «Богемия», но на этом список его деяний далеко не заканчивается, — объясняет моя спутница. —  Сметанин был известным благотворителем. При нём занимались строительством водопровода, первого в городе фонтана, гимназии для младших школьниц. При Сметанине кремль получил электрическое освещение. И через 10 лет после смерти о городском голове вспоминали с теплом и благодарностью.

В Антонове же была похоронена и дочь Сметанина Ольга — личность, между прочим, тоже весьма примечательная. Она организовала в городе бесплатную Некрасовскую библиотеку в собственном доме на Розважской улице, была членом правления и секретарем народного университета, состояла попечительницей городского женского училища, почётной попечительницей Новгородской женской гимназии. Ольга Григорьевна умерла совсем молодой, едва перешагнув 30-летний рубеж. В марте 1911 года газета «Новгородская жизнь» поместила некролог и напечатала речи, произнесённые на похоронах «лучшей гражданки Новгорода». Пожалуй, ни одна женщина в Новгороде в эти годы не удостаивалась такого поклонения. В память о своей супруге Леонид Иоакимович Стальнов пожертвовал на нужды Новгородского народного университета 1000 рублей.

Одним из последних на кладбище был похоронен статский советник Гедевский, произошло это в 1918 году. Ну а потом началась совсем другая история….
В 1926 году вышло постановление о запрете хоронить людей на кладбищах, находящихся в черте города. В 30-е было отдано распоряжение: собрать кресты, ограды, металл и сдать в металлолом, красивые, мраморные памятники были снесены под навесы.

— Но я всё равно уверена, что это не просто кладбище, это часть истории нашего города, место, которое может и должно стать музейным, экскурсионным объектом, — в который раз повторяет Любовь Вавилова и прибавляет. — Ну да что тут говорить, у нас до сих пор на берегу Волхова валяется одно из надгробий, я уже второй год об этом твержу, а толку…

*   *   *

Много тайн хранят старинные могильные плиты и с тайнами этими расстаются очень неохотно. Не раз замечено, на некоторых надписи становятся читаемыми только в определённое время суток — чаще всего вечером, на закате, когда солнечный свет на прощание заливает Антониев монастырь. В эти моменты особенно верится, что прямо под ногами у нас хранится история. Вот только какой у этой истории будет конец?

Мария КЛАПАТНЮК
Фото из архива «НВ

Пресса о нас