Пресса о нас

22.06.2012  Новгородские археологи: Монополия на раскопки должна быть в руках государства (Новгородское общественно-деловое интернет-издание "Прямая речь" от 21.06.2012)

Новгородские археологи Кирилл Самойлов и Елена Торопова — сотрудники Учебно-научной лаборатории «Старорусская археологическая экспедиция» при Центре изучения культуры НовГУ. Археологические исследования культурного слоя Старой Руссы — одного из древнейших городов Новгородской земли эпохи Средневековья — ведутся экспедицией Новгородского университета с 1999 года, за это время там было обнаружено около 20 тысяч находок.

14 июня новгородские археологи приняли участие в слушаниях Общественной палаты в Москве, посвящённых борьбе с «чёрными копателями». Их опыт противодействия незаконному обороту археологических артефактов был оценён коллегами как передовой. Археологи рассказали интернет-изданию Прямая речь, о грядущем ужесточении санкций по отношению к грабителям культурного наследия, а также о насущных проблемах отрасли.

ПР: Вы приняли участие в слушаниях Общественной палаты, посвященных проблеме грабительских раскопок. Насколько она актуальна для Новгородской области?

КС: Проблема незаконных археологических раскопок последние годы стоит очень остро. В последнее время, наконец-то, и государство обратило на неё внимание. В 1992 году РФ подписала Европейскую конвенцию об охране археологического наследия, но она вплоть до лета прошлого года не была ратифицирована нами. Государства, подписавшие конвенцию, обязуются предотвращать любые незаконные раскопки и обеспечивать проведение археологических исследований научными методами и квалифицированными специалистами. И, соответственно, ограничить использование металлодетекторов и другого поискового оборудования. Эта проблема актуальна не только для России, в европейских странах она встала очень остро уже более 10 лет назад, когда появились новейшие технические средства поиска и когда люди, не являющиеся профессионалами, при помощи металлодетекторов и другого оборудования стали вольно или невольно уничтожать объекты археологического наследия. Кто-то ищет древности для коллекционирования или продажи, кто-то занимается этим как хобби, считая, что такой способ времяпрепровождения ничем не отличается от рыбалки, охоты или любого другого активного вида отдыха на природе. Они, как правило, говорят «мы не ищем никакой археологии, мы просто ищем монетки». Но, когда звучит сигнал металлодетектора, человек заранее не может определить, что он будет выкапывать. Он вторгается в культурный слой, а археологические находки просто так на дороге не валяются. Если мы находим какую-то древность, это значит, что мы находимся на памятнике археологии. Человек разрушает культурный слой и изымает вещь из контекста. Дело не в том, что исчезает сама вещь, она теряет 90% своей научной значимости. Обыватель оценивает находку с точки зрения коммерции, а ценность не в стоимости, а в той информации, которая содержится в этом предмете. Ежегодно такими любителями разрушается огромное количество памятников. Прошлым летом Госдума РФ наконец-то ратифицировала эту конвенцию, и это обязывает нас активно бороться с незаконными раскопками. Борьба с этим явлением происходила и раньше, но она была не всегда успешной. Совершенно отсутствовала правоприменительная практика. На протяжении последних нескольких лет благодаря агрессивной рекламе производителей металлодетекторов, количество таких любителей выросло буквально в несколько раз.

ПР: Есть ли какие-то данные, которые подтверждают ваши слова?

КС: На одном из кладоискательских сайтов было проведено анкетирование, кто сколько лет этим занимается. Получилось, что более 50% — это новички, со «стажем» 1-2 года. Достаточно зайти в социальную сеть, найти новгородскую группу кладоискателей и посмотреть, сколько человек в ней участвуют. Начиная с прошлого года, на новгородской земле мы с археологами НовГУ, сотрудниками музея, управлением по охране культурного наследия, УМВД, провели ряд акций, в ходе которых было задержано несколько групп копателей. Сейчас у нас уже есть 3 выигранных судебных дела, при этом выиграны они во всех инстанциях. Новгородская область в этом плане одна из первых на территории России. В некоторых регионах археологам не удаётся наладить взаимодействие с сотрудниками полиции. Но у нас, благодаря начальнику Управления по охране объектов культурного наследия Денису Безрукову, эти процессы пошли. Общественные слушания и были посвящены этой проблеме. Нужно наше законодательство приводить в соответствие с конвенцией. Мы обменивались опытом с коллегами и обсуждали, какие меры нужно принимать. Мы также обменивались сведениями о том ущербе, который был нанесён за последние годы.

ПР: А какие масштабы этого ущерба, и как его можно оценить?

КС: В 2009 году нами была проведена инвентаризация памятников археологии Старорусского и Демянского районов. Более 25% памятников были повреждены в результате незаконных раскопок. Это было три года назад, с тех пор мы бывали на части этих памятников и ситуация только ухудшалась. И это ещё удалённые от областного центра районы. А если мы посмотрим на его окрестности, то практически 100% известных здесь памятников получили повреждения. А ведь есть ещё огромное количество памятников, которые нам неизвестны, мы можем судить о них только по находкам, информацию о которых кладоискатели выкладывают в интернете. Эти находки могут происходить только из археологических памятников. Причём это не просто объекты археологического наследия, а ключевые памятники, относящиеся к эпохе образования Древнерусского государства. Очень тяжёлая ситуация на юге России, там другие масштабы, потому что там есть скифское золото. Буквально недавно на Санкт-Петербургской таможне было задержано 1,5 тонны украшений из золота скифского времени.

ПР: А наши находки не имеют высокой материальной ценности?

КС: Нет. Хотя, есть разные вещи.

ЕТ: Это другая культура, другое время. Такие объемы говорят о том, что этим кто-то занимается в промышленных масштабах, организованно. Наличие материальной ценности для нас не так важно, важно то, что каждый предмет является источником информации о прошлом.

КС: На слушаниях мы обменивались опытом, как решать эту проблему, используя нынешнюю законодательную базу. Мы рассказывали о том опыте, который получили в течение последнего года в ходе акций по задержанию. Также мы делились предложениями по изменению законодательства, так как на осенней сессии Госдумы будут обсуждать проект нового закона.

ПР: Получается, что в рамках действующего законодательства всё же можно решить эту проблему. Так что же тогда предлагается принципиально нового?

ЕТ: Проблему решать можно, но не до конца. Мы каждый раз должны доказывать, что люди, выходящие с металлодетектором в поле, ведут археологические раскопки. И если рядом не оказывается профессионального археолога, то человек может убедить полицейского, что он не занимается раскопками. В полиции тоже все сотрудники имеют свой уровень образования и понимания. Так как в законе этот момент чётко не прописан, мы должны в суде каждый раз доказывать что-то. Нет механизма, нет чётких указаний, что это нельзя делать.

КС: Указания есть, но они косвенные. То есть надо свести вместе две или три статьи из разных актов, а напрямую ничего не прописано. А главное, нет ограничений на использование металлодетекторов. В тех странах, которые на самом деле поставили сохранение своего наследия как политику государства, там детекторы очень жёстко запрещены. Его можно использовать, только имея специальное разрешение. Во Франции, например, поиск разрешён только на пляже. Необходим также запрет на торговлю археологическими предметами. У нас он тоже прямо не прописан. Согласно ФЗ№ 73, все предметы, относящиеся к памятникам истории и культуры, должны быть переданы в госсобственность. А санкций нет никаких. Не секрет, что многие СМИ, включая федеральные телеканалы, романтизируют незаконное кладоискательство. Якобы эти люди спасают историю, а археологам никакого дела до неё нет. Этот образ глубоко лжив. Такая романтизация наносит существенный вред. Нужно ввести запрет на распространение информации о незаконных раскопках. Но одним запретом проблему не решишь, необходима встречная PR-кампания, нужна активная популяризация археологии как науки. Нужна социальная реклама, транслирующая информацию о вреде, который наносится незаконными раскопками и призыв обращаться в полицию, увидев человека с металлодетектором.

ЕТ: Самый популярный контраргумент: «людям интересно, а вы им не даёте работать». Я могу совершенно квалифицировано сказать, что тем людям, которым интересна археология, дают возможность поучаствовать в раскопках. Мы тоже этим занимаемся, и в этом году желающих — вал. Приходится составлять смены, когда кого мы сможем принять, или же мы рекомендуем обращаться в другие экспедиции. Хотя с волонтёрами мы работаем только третий год. География участников — от Тюмени до немецкого города Геттингена. Мы можем предложить им интересную работу, хорошую компанию и проживание с питанием. Всё остальное — за свой счёт. Так можно удовлетворить свой исследовательский интерес без ущерба науке.

ПР: Монополия на археологические исследования должна быть в руках государства?

КС: Да. Все находки должны быть только в государственной собственности. Согласно ФЗ № 73, археологические раскопки может проводить только лицо, подтвердившее свою квалификацию.

ПР: А в достаточной ли степени на территории региона проводятся археологические исследования? Охват территорий достаточен?

КС: Археолог не ставит своей целью раскопать всё прямо сейчас. Раскопки являются исключительным средством. Наша цель — не раскопать немедленно, а сохранить для потомков. Если мы оставим эти памятники, то будет только лучше, так как технический прогресс позволит сделать прорыв в науке. Что-то новое сейчас появляется каждый год.

ПР: В Новгородской области археология не страдает недофинансированием?

ЕТ: Спасательные археологические раскопки финансирует застройщик. Что касается научных исследований, есть несколько фондов, в которых исследователь может получить гранты на ведение работ. Самый главный наш фонд — Российский гуманитарный научный фонд, плюс есть финансирование в рамках федеральных программ. В рамках областной программы финансируется работа по определению границ памятников археологии. Ежегодно муниципалитет в Старой Руссе участвует в софинансировании научных исследований. Деньги выделяются на зарплату школьников, которые работают на раскопе. В целом, деньги выделяются небольшие, но на этих проектах мы, как правило, не зарабатываем.

КС: В масштабе всей России существует всего около 1000 экспедиций и, наверное, это не так много. Конечно, финансирование не блестящее. Чтобы вести научные раскопки, часто перед этим приходится зарабатывать деньги на «хозрасчётных» раскопках или искать спонсоров.

ЕТ: Мы студента должны накормить на 50 рублей в день. Университет выделяет нам материальную помощь, плюс наши командировочные — 100 рублей в день, плюс ещё где-то подработаем.

КС: Если говорить глобально, политика, проводимая государством, не позволяет создать профессиональный костяк археологов, который в должном количестве охватывал бы все регионы. Археологов должно быть на порядок больше. Есть кадровая проблема, и она проистекает из недостаточного финансирования. Университетские зарплаты не очень большие и ставки минимальные.

ЕТ: Есть ребята с хорошим потенциалом, но мы не можем их пригласить на работу. У нас в области 12 археологов. Это очень мало. Иногда приходится отказываться от спасательных раскопок, потому, что не набрать команду. Проблемы существуют достаточно серьёзные.

Пресса о нас