Универ-СВ

...улитка по склону Фудзи

Покачиваясь,

Стоят среди трав густых

Колокольчики:

У русского читателя японской поэзии может сложиться впечатления, что хайку - неизменная классика Страны Восходящего Солнца - прежде всего лапидарны. Говоря по-русски, кратки.

Издание стихотворений великого поэта Кобаяси Иссы "Ливень Пятой луны" позволяет взглянуть - среди многих других проблем - и на проблему краткости.

Биография Иссы (1763 - 1827) непритязательна и в некотором роде типична, но вместе с тем глубока, как у любого настоящего поэта. Родившись в крестьянской семье, в деревне Касивабара глухой горной провинции Синано, он еще в раннем возрасте остался без матери. Отношения с мачехой не заладились, и четырнадцатилетний Исса отправился в столицу, Эдо, в поисках заработка и свободной жизни. Ни заработка, ни свободной жизни он, конечно же, не нашел. Так и не сумев стать ни ремесленником, ни торговцем, Исса выбирает поэтическую стезю.

Этот шаг граничил с безумием. Дорогого стоило быть поэтом в суматошной столице, а не в бесконечной дороге или хижине рыбака. Да еще и после таких всеми признанных мастеров, как Басё и Бусон. Но Иссе не суждено было потеряться: он явился одним из первых "городских" художников Японии:

Новый год

Все никак войти не решится

В лавку старьевщика.

"Городских", но не социальных. Исса - юмористичен, но ни в коей мере ни назидателен. О бедности он пишет так же легко, как и о Фудзи:

"Не хуже других!" -

Бумажного змея купив за мон,

В небо пускаю.

Но в Эддо Исса долго не задержался. Виной тому была не только сложная жизнь, но и страннический характер поэта. Скитаясь по отдаленным японским провинциям, он дошел до "края земли", побережья Сото-но-хама, и в 39 лет вернулся домой, чтобы скрасить последние дни умирающего отца.

За время путешествий Исса выработал в себе прекрасное умение - видеть. Видеть за жизнью не философию, но саму жизнь во всей ее "высоте" и "низости". Впрочем, для самого поэта таких категорий не существовало:

Тает снег.

В небе ночном - умытая

Пухленькая луна.

В поэзии Иссы нет краткости.

Краткость обязательно требует антонима и без него не существует. Чехов краток не сам по себе. Его лапидарность била в глаза только тем, кто, как Мережковский, привык к Толстому и Достоевскому. Проза Ремарка кажется сухой и сжатой, потому что в одно время с ним творили Джойс и Пруст, мастера бесконечного словописания.

Исса творил в одно время с десятком таких же, как он, поэтов-странников, которые не знали другого учителя, кроме Басе, и физически не смогли бы писать стихи иначе. Хайку не кратки, потому что не было и нет "длинных японских стихотворений".

Но Исса остался в истории не по прихоти судьбы. Он сумел сделать то, что после него будет заветной мечтой тысяч писателей и поэтов. Он сумел превратить поэзию в зрение.

"Старец банановой хижины" Мацуо Басё был великим философом и Учителем, знал и любил дзен. На протяжении четырехсот лет он был "нашим всем" японской лирики, и каждый, кто брался за перо, считал его своим наставником.

Кобаяси Исса не оставил после себя ни одного ученика и не создал даже подобия поэтической школы. Между тем его творческое наследие огромно: около двадцати тысяч хокку, эссе, дневник "Последние годы жизни отца", а также книга стихов и прозы "Моя весна".

Исса не мог и не хотел никого учить. Не хотел, потому что был слишком занят: после возвращения домой ему пришлось пережить долгую тяжбу с мачехой и братом из-за наследства, похоронить жену и четырех детей и зарабатывать на жизнь самым банальным земледелием, которое, как известно, хоть и приземлено, но все-таки послужило основой культуры.

Но поэт не только не хотел, но и не мог учить. Его дар - поэтического зрения - был уникален. Зрение - не мудрость или какое-то изощренное искусство. Зрение - это только зрение и больше ничего:

Сегодня утром

Тихонько упал на землю

С дерева лист.

Учиться видеть так нет необходимости. Каждый умеет это с детства. Исса считается последним великим мастером хайку, именно потому, что он стал зрением эпохи. После его смерти нужно было писать иначе.

Самое знаменитое хайку Иссы -

Тихо, тихо ползи,

Улитка по склону Фудзи,

Вверх, до самых высот!

- не содержит в себе ничего, кроме пожелания маленькой улитке достигнуть вершины огромной горы. Все остальные смыслы придумали гораздо позднее. Придумали те, кто не смогли писать по-иному и захотели наполнить три строки Иссы "глубоким содержанием".

Сомнительно, что Исса с ними согласился.