В ПАМЯТЬ ПАОЛЫ ЧОНИ

Когда во время одного из своих редких визитов в Рим (в октябре прошлого года) Паола приходила к нам в гости, она разговаривала с моей женой о самых для нее важных на тот момент темах: о сыновьях, о родном доме в г. Аматриче после землетрясения, о здoровье, об инициативах феминистской группы, к которой она принадлежала (Controparola), и событиях последнего времени, связанных с пандемией, в Италии и в России. Лишь после ужина она мне дала возможность обсуждать с ней темы культурного характера, о которых я и хотел изначально с ней поговорить.

Мы с Паолой познакомились в 1986 г., когда она готовила дипломную работу по русской культуре в Римском Университете La Sapienza, а я, заведующий кафедрой русского языка и литературы во Втором Римском Университете Tor Vergata, организовал конференцию Aleksandr Veselovskij a ottant'anni dalla morte: (Александр Веселовский — к 80-летию от смерти): ee руководитель, покойный Микеле Колуччи, посоветовал ей следить за конференцией. В дальнейшем она держала связь с Университетом Tor Vergata, а когда мы устроили семинары для преподавателей русского языка, она прочитала курс лекций. Но мне особенно приятно воспоминание о том, что последняя совместная работа с Паолой состояла в дешифровке ею открытой рукописи А.Веселовского об итальянском Рисорджименто.

Самый значительный пример пересечения наших научных исследований был во время изучения ею Каприйской школы (Горький, Ленин, Богданов, Луначарский). Когда она закончила книгу с новой точкой зрения на этот вопрос (Un ateismo religioso. Il bolscevismo dalla Scuola di Capri allo stalinismo, изд. Carocci, Рим 2012), она попросила у меня написать к ней предисловие.

В течение последних десятилетий наши связи укрепились как в области научной работы, так и в личных дружеских отношениях. Я очень часто принимал участие в культурных мероприятиях, организованных в крупных городах, где она работала в должности Директора местного Итальянского Культурного Института (Франкфурт, Вильнюс, Санкт-Петербург).

Наше обсуждение т.н. «богостроительства» вызвало у нас другой спор, который я считаю более важным, чем разговоры об истории русской литературы: Паола была атеисткой, а я не переставал обосновывать значение христианской веры. Проницательное наблюдение реформатского богослова Хельмута Голлвицера («Бог, которого безбожник отрицает, это не Тот, которого верующий исповедует») заводило наши дискуссии в тупик. Впрочем, это никогда не мешало нашей дружеской историко-филологической дискуссии о русской культуре и общественной жизни вообще.

https://doi.org/10.34680/2411-7951.2022.1(40).1

Article.PDF

←  →